Телефон вибрирует в кармане, но я игнорирую. Мой рабочий день закончился, пусть ждут завтра. А если кто из родных, то не обидятся.

Совершаю три круга вокруг длинного фонтана, который не работает. Кирюша довольно улыбается, хохочет.

И моё сердце радуется.

– Ещё, – просит сын, когда я останавливаю машину рядом с собой. Прячу пульт управления. – Ещё разок. Можно?

– Сейчас проверим.

Я присаживаюсь на корточки. Проверяю ладошки сына, его щёчки. На улице холодно, а до дома ещё идти минут пятнадцать. Кирюша только сопливил недавно, не хочу повторения.

– Мамочка! Можно?

Кирилл крутится, умоляет своими тёмными глазками. Я силюсь оставаться сильно, но рядом с сыном это тяжело.

Я почти нахожу в себе силы строго отказать, когда заготовленные слова вылетают из головы. Вспышками взрываются.

В конце аллеи замечаю знакомую фигуру. Савва не замечает меня, стоит боком.

Тело парализует. Всё внутри напрягается. Желание горит. Схватить сына в охапку и убежать подальше. Не позволить мужчине даже заметить Кирюшу.

Смотреть на него.

Не имеет Дубинин на это права.

Не имеет! Он отказался. Он убить хотел. Савва пусть в ад отправляется, а не к моему сыну подходит.

Но по закону…

Он может ведь. Всё может. И общения потребовать, и…

И пойти по общеизвестному маршруту, если рискнёт что-то предпринять.

Не буду я от него бежать.

Пусть Дубинин от меня прячется.

Савва, словно почувствовав моё внимание, оборачивается. Скользит взглядом по парку, останавливаясь на мне.

Мне кажется, я даже на расстоянии вижу, как мужчина напрягается.
Поздно уже бежать.

– Можно, – хриплю, доставая кошелёк. – Покатайся ещё, милый.

– Сам! – сын забирает у меня купюры.

Кирюша ещё ничего не понимает в деньгах. Маленький ещё до этого. Но с радостью платит за всё.

Детские книги обещали, что эта стадия начнётся ближе к трём годам. А Кирюша не любит быть как все. Поэтому уже проявляет первую самостоятельность.

Которая обычно доставляет больше хлопот.

Но я не спорю.

Позволяю сыну учиться.

Выдыхаю, лишь отправив сына кататься. Планирую держать его на расстоянии от Дубинина, если тот рискнёт подойти. Но мужчина не двигается. Беру себя в руки.
Может и не подойдёт. Сейчас мы не в запертом помещении, из которого мне не сбежать. Савве неинтересно. Лишь пытается словить мой взгляд.

«Не подходи» – предупреждаю мысленно.

Не смей.

Савва резко дёргает головой. Как в себя приходит.

И двигается прямиком ко мне.

7. Глава 7

Меня швыряет из одной эмоции в другую. Пока Савва приближается, нарочито медленно, я прохожу весь путь.

От испуга до лютой злости. От желания бежать до необходимости остаться.

Я нарочито отворачиваюсь от Саввы, фокусирую взгляд на красном джипе. Убеждаюсь, что сын будет кататься подальше, не приближаясь к месту взрыва.

А я точно взорвусь.

– Марьям, – мужчина оказывается рядом. Даже не пытается звучать удивлённым. – Я думал, что мне показалась.

– Дубинин, молю тебя. Поверь, что тебе дальше кажется, и иди мимо меня, – фыркаю, не поворачиваясь. Управляю электромашиной.

– Я не о том. Вчера видел твою мать с ребёнком. Сомневался, мало ли, может обознался.

– Обознался.

Сухо киваю. Я придерживаюсь новой тактики. Никак не реагировать на бывшего мужа. Не потакать его желанию задеть.

В прошлый раз Савва крючки забрасывал. Я их глотала. Тянулась, отвечая, поддерживая диалог.

Пусть ему станет скучно, и он уйдёт.

– Мне сказали, что ты согласилась на работу, – продолжает Савва. – Рад, что мы достигли понимая.

– Будто у меня другой вариант был, – шиплю под нос.

Прямо в лицо Дубинину не заявляю. Потому что – эмоции. Он как вампир впивается в них, по капле выдавливает. Пусть на голодном пайке теперь сидит.