— Терпи, — скомандовала ведьма, и я вцепился в стул, пытаясь не раскрошить зубы.

Тело взмокло так, будто она меня из ведра облила. Затошнило. Я нашел мутным взглядом бокал и опрокинул в горло все его содержимое.

— Стас, еще потерпи…

— О, ты сжалилась, или мне кажется? — Злость на нее обезболивала немного лучше, чем виски. В этом я утвердился. А агрессия — и того лучше. — Холодная ледяная сука ты, Ива!

Она не осталась в долгу, ковырнув меня по ощущениям раскаленным прутом. Я взвыл, стискивая пальцы до боли и почти не услышал, как в раковине звякнул металл.

26. 25

— Молодец, — хрипло похвалила она и, видимо, залила рану антисептиком… а я оставил на стуле глубокие борозды от когтей, зарычав от боли. Только ведьма вдруг вцепилась мне в плечо и коротко сжала: — Тише-тише, все уже позади…

Я опешил от ее внезапного порыва. Чувствовал, как тряслись ее руки и как подозрительно шмыгает она сама.

— Что с тобой? — просипел, пытаясь оглянуться. — Ива?

— Не дергайся! — прошипела она дикой кошкой. — Повязку осталось наложить!

Я шумно втянул воздух, буравя мрачным взглядом бутылку на столе. Кухня наполнилась моим тяжелым дыханием и ее частыми всхлипами.

— Налей мне виски, — приказала она.

Не попросила, а именно приказала.

— Я тебе не ассистент в операционной, — прорычал, смаргивая пелену в глазах.

Послышался презрительный смешок.

— Вот же я дура… — завибрировал ее голос от начинавшейся истерики. Ива принялась скидывать медицинский мусор в ведро, и по нервам забарабанило глухими методичными ударами. — Какого черта тут только делаю?! Не надо было тебя слушать! И пулю вытащить нормально в операционной, и Горького дождаться в больнице!

— А ты принципиально доверяешь только тем мужикам, которые тебя когда-то трахали? — медленно поднялся я, чувствуя, как теряю самообладание.

Эта ведьма сидела у меня уже в печенках! Только стоило обернуться, мне по морде прилетела весомая пощечина. То, что нужно!

— Скотина! — вякнула она неуверенно, делая от меня шаг.

А я не смог сдержать оскала. Ну как же хороша, сучка! Взъерошенная, заплаканная, растерянная, а у самой глаза дико блестят. Взгляд загнанный, злой… но я видел в нем и то, что эта женщина устала все решать сама. Что хочется ей в сильные руки, поэтому и пробует меня на прочность. Неужели не нашлось ни одного мужика, который бы объяснил тебе, что не ты — главная? Так я это исправлю, дорогая…

— Сюда иди, — прорычал я, наслаждаясь тем, как она отступает.

И без охоты не обойдемся — то, что доктор прописал! А главное — о боли я уже и не думал. Так, ковыряло что-то там в плече. Но вот эта дерзкая ведьма, задыхающаяся в шаге от меня, обещала мне такой обезболивающий коктейль, что, казалось, его уже можно было вдохнуть — так сгустился воздух между нами. Ива попробовала дать деру, но я жестко сцапал ее и опустил с размаху задом на столешницу:

— Сидеть!

Кажется, она собиралась разразиться проклятиями, но я не позволил — схватил за волосы на затылке и заткнул ее рот своим.