— Стас, ты вставлял мне палки в колеса, пока я вытаскивал Игоря из газовой камеры за убийство пациента! — Ему надоело терпеть мои нападки. — Ты сознательно не давал мне его спасти тогда!

— Он виновен в смерти моей матери! Он убил собственноручно мужа пациентки! Я вмешивался абсолютно легально, а не исподтишка! Стрельба в Игоря — не моих рук дело!

— Что тут у вас происходит?! — вдруг ворвалась в двери белокурая ведьма, стягивая находу куртку. — Приборы шкалят!

— Привет, Ива, — хмуро глянул на ведьму Горький. — Беседуем.

— Ты должен был у меня спросить, можно ли с ним вообще беседовать! — вызверилась она неожиданно.

А хорошенькая она в гневе. И имя у нее интересное какое — Ива. И не та, которая плакучая, а та, которая розгами так отходит, что на задницу не сядешь неделю. Я восхищенно оскалился невпопад, любуясь сценкой и, что уж там, Ивой. Горький даже сдал под ее взглядом. Поднялся пришибленно, пока она, игнорируя его, пристроила стетоскоп на моей груди.

«Вали давай», — красноречиво сообщил ему довольным взглядом.

Горький вышел, а я заметно сдулся, проваливаясь в подушку.

— Плохо? — тихо поинтересовалась она.

— Значит, ты — Ива.

— Слабость чувствуешь?

— Да, — нехотя признался я, развлекаясь изучением ее лица. — Сколько тебе лет?

— Решишь, нужно ли спросить у меня отчество?

— Я не буду называть тебя по отчеству. Почему ты не сказала, что меня охраняют?

— Ну, ты же считаешь, что этой охраны недостаточно.

— Ты проницательна.

— Конечно. Таким нарциссам как ты всегда кажется, что они — особые персоны, которых все недооценивают.

— Тебя давно пороли? — сузил я недобро глаза.

Сердце на мониторе угрожающе набрало обороты.

11. 10

— Ты еще и садист. — Она потянулась к ящику с медикаментами и принялась расколупывать ампулы.

— Ты себе глупые диагнозы позволяешь ставить только в терапии или и оперируешь также хреново?

— Ты обиделся на «садиста»? — усмехнулась Ива. — Не думала, что ты такой чувствительный…

— Что ты собралась мне колоть? — насторожился я.

— Успокоительное и адреноблокатор, — сосредоточенно сообщила она. — Ты не соблюдаешь спокойствие.

— Успокоишься тут с вами, — прорычал я.

— Я помогу. — Ива прыснула из шприца и направилась ко мне. — Руку давай.

— Кто еще тут садист! — процедил я, терпя инъекцию.

— Отдыхай, — заботливо прижала она место укола салфеткой.

— А ты когда отдохнешь? — поинтересовался, когда она направилась к креслу у стены, чтобы забрать куртку.

— Из нас двоих врач — я.

— Возвращайся быстрее, Ива, — прожег я ее взглядом, когда она обернулась от двери.

Бесила. Все тут бесило. И главное — мне с какого-то черта впервые захотелось доказать, что я — не такой, каким кажусь на первый взгляд. У хороших парней шансы на выживание больше, наверное. А мне все больше хотелось жить.

Я вернулся к плану дозвониться до своей своры и набрал самого старшего, которому доверял присмотр за остальными. Семён попал ко мне, страдая глубокой зависимостью. Стоило больших трудов вытащить его из того состояния, в котором он находился. Даже не знаю, чего я за него так уцепился… Но теперь он платил преданностью, и меня это устраивало. Сегодня моя большая орава жила в доме на окраине одного из поселков. Те, кого не удалось пристроить. С местными они были в ладах — часто нанимались в помощь, работали на совесть и не дебоширили. В основном никто из пацанов не хотел к прежней жизни и все они зубами цеплялись за возможность жить нормально. Но и без проблем, само собой, не обходилось. Наверное, я вымотался спасать кого-то постоянно. Но не мог остановиться.