— Добрый день, Виктория Сергеевна, — нарочито официально поздоровался, отъезжая от стола и разворачиваясь к окнам, на скованную льдом Москву-реку глядя.

— Я получила ваш подарок, Вадим Александрович, — она поддержала игру. — Не нужно было, Вадик. Это слишком.

А голос томный, мурлыкающий, ни единой ноты протеста.

— Не понравились часы?

— Понравились, но это дорого для делового партнера.

— А для друга? — тихо спросил, словно на ухо непристойности шепчу и меня услышать могут.

— Друзья дарят такие подарки лично.

Бинго! Это очень толстый намек на не менее толстые обстоятельства. До этого она дистанцию держала, словно «не родные». На ланч согласилась по-дружески, а потом весь неформат рубила на корню. Но на взгляды отвечала, касания случайные не пресекала, а вот нарочные отвергала. Я ведь женат, а она цену себе знает. Но сейчас остро чую — переменилась Виктория Сергеевна.

Я руку на член вздыбленный положил. Ведь не касался ее интимно, не нарушал приличий, а весь каменный. В мечтах мы во всех позах друг друга попробовали (не так робко, как в первый раз было), но это в голове только. В мыслях ведь можно? Это ведь не измена?

— Давай поужинаем сегодня вечером, и я еще раз тебя с Днем строителя поздравлю.

Низкий грудной смех опередил мягкое «давай». Я улыбнулся, пока не представляя, на какой тонкий лед ступаю. Но я не провалюсь в колючую зимнюю воду. Я всегда выигрываю.

— Заеду в восемь, — и отключился, не прощаясь. Увидимся еще. — Ксения, забронируй на восемь столик в «Сахалине», — велел по селектору и откинулся в кресле, виновато виски массируя. Отпустило меня тут же, разом просто. Все-таки окатило ледяной водой.

Ну и нахрена, а? НАХРЕНА?! Это я себя спрашивал. Внутренний голос тот еще предатель, зашипел, что я в одном шаге от настоящей измены, физической. Я ведь ничего пока не сделал, а перед Катей уже виноватым себя чувствую. Бог порока скрутил меня все же.

— Черт! — выругался тихо и снова кнопку нажал. — Ксюш, закажи тюльпаны розовые, самые лучшие и ко мне домой отправь.

— Карточка как обычно? — деловито уточнила.

— Да, — коротко бросил.

Я тебя люблю

Привычное признание теперь звучит как извинение, а цветы — как оправдание моего морального падения. Прости, что другой увлекся. Прости, что обманываю. Прости, что мечтаю не о тебе…

Наверное, смелый мужчина должен признаться, что испытал искушение, и вместе с женой преодолеть кризис. Но я даже в мыслях представить не мог, что Катя узнает: до сих пор максималистка с принципами и верой в нерушимость брачных обетов. Ее реакция понимающей и всепрощающей точно не будет. Да и я нихрена не смелый, но упертый и целеустремленный. Сам выплыву из долины искушения с медно-каштановыми волосами, золотой кожей и фигурой богини сладострастия. И вообще, я ничего не сделал еще! Судят за действия, а не за фантазии. Подарки, встречи, общение — чисто бизнес. Мне нужно строительство начать и в срок завершить. Это во благо моей семьи и фамилии Полонских. Не более.

Это я не себе, это я жене лгать буду, если придется. Катя не поймет и не примет такой формат общения, да еще и с женщиной, с которой секс имел. С первой любовью. Тем более если мысли мои порочные прочитает: пошлые, страстные, жаркие и все не о ней.

Телефон снова затрещал. Катя.

— Привет, Мальвина.

— Дим, ты сегодня сильно занят? — осторожно поинтересовалась. Что-то случилось. Точно.

— Вообще да. Встреча важная вечером, а что?

— У Ники открытый урок по гимнастике перенесли на сегодня, приедешь?

— Кать, ну сложно это. Я специально пятницу расчищал для этого, — да, сегодня не очень удачное время: или для ужина, или для урока. Не определился еще.