— Что случилось? — взволнованно повторяю вопрос, инстинктивно отступая назад, когда парень, которому хочу понравиться, отталкивается от двери и направляется прямо на меня.

— Случилось то, что ты очень красивая, Адри, — наконец-то произносит он на слабом выдохе, подкашивая мои ноги звуком своего хриплого голоса. — Всегда такой была.

Я ненормальная — боюсь его, и, в то же время, желаю, чтобы он прикоснулся ко мне.

Доминик не прекращает наступать, подходя почти вплотную. Улавливаю в его глазах блеск некого томления или озабоченности, но вместе с тем он продолжает облизывать свои полные губы, смотря на меня, как на жертву.

— Почему ты меня бросил? — вопрос звучит жалостливо, нежели сердито. Обида подкатывает к горлу, пытаясь вырваться через слезы наружу, и я держу ее крепко, боясь расклеиться перед ним и показаться слабой.

— Знаю, что повел себя как мудак.

Парень протягивает руку в желании коснуться меня. Не даю ему такой возможности. Отворачиваюсь и в спешке направляюсь в сторону балкона, слыша позади себя:

— Прости.

Может быть, я все себе придумала, и Доминик вовсе не заинтересован во мне? Иначе, как объяснить его поведение.

Пальцами впиваюсь в ограждение балкона, и смотрю вдаль, наслаждаясь теплой летней ночью, когда на самом деле борюсь с желанием обернуться и позволить ему себя обнять.

От вида светящегося ночного города захватывает дух. Океанский бриз просачивается сквозь шелест листьев местных деревьев, и я наполняю им свои легкие. Приходится, черт возьми, успокаивать свой гнев и возбуждение простым способом — вдыхать носом глубже.

А вот дышать чаще заставляет ощущение позади себя твердого мужского тела. Доминик утыкается подбородком в мои волосы, накрывает кисти рук своими ладонями, проговаривая поверх головы:

— Прости меня.

Замечаю сбитые в кровь костяшки его пальцев. Он дрался?

Ощутив мой немой вопрос, отвечает шершавым поглаживанием кожи моих рук, воспроизводя рваные вдохи-выдохи. Кажется, зарывается носом в волосы, ловит обонянием их аромат.

— Где ты был? — спрашиваю я.

Не оборачиваюсь, просто продолжаю стоять, становясь вялой в его стальном захвате. Я слабая и неспособная противостоять такому, как он. Это факт.

— Моя мать проживает не лучший период в своей жизни.

Откровенно говоря, я мало что знаю о его матери, только то, что после развода родителей какое-то время Доминик жил вместе с ней.

— Что не так?

— Все не так, — чувствую его горькую усмешку на коже шеи.

Мне совсем не смешно, старательно выпутываюсь из кольца его теплых рук, теряя приятный с ним контакт, и окидываю парня взглядом полным недоумения.

Доминик умеет говорить загадками на высшем уровне, все же в общении с ним предпочитаю конкретику.

— Ты ведь в курсе, что ее бросил мой отец, — лезет в карман джинсов, извлекая сигарету.

Сигарета? Он же не курит.

— Это было давно, — пожимаю плечами, пялясь на то, как парень быстро поджигает ее, и спешит выпустить изо рта в воздух никотиновый дым.

— Так вот, — смотрит на меня сквозь дурман проницающим взором, — она до сих пор не может прийти в себя.

Нервно сглатываю. Он ведь не собирается сейчас обвинять в случившемся нашу семью?

— Когда-то она была красивой. А сейчас... Моя мать алкоголичка с шестилетним стажем, — мрачно констатирует и делает такую глубокую затяжку, как будто курит всю свою сознательную жизнь.

— Сочувствую, — всего-то хриплю в ответ, обнимая себя руками.

Вдруг становится холодно и не по себе от его спокойного признания. Но я гоню прочь плохие мысли. Мысли о том, что, подарив счастье одной женщине, его отец причинил несчастье другой. Это их дело многолетней давности, и я здесь совершенно ни при чем.