– Где он? Где?! Что с ним?! Я вас спрашиваю!

Врач появившийся с обещанной чашкой кофе едва успел отступить от накинувшейся на него женщины, но от ответа его избавил сам объект интереса.

– Я был на втором этаже, но и там услышал твои крики.

Ира не без облегчения выдохнула. Он был цел и невредим, но походка была все еще прихрамывающей.

– Крики? Крики?!

Женщина, которой было так важно состояние сына отступила от него и кажется сошла с лица. «Кажется» – это потому, что не увидела этого, взяв в фокус приблизившегося к ней Якова Герасимовича.

– Это мой сын! – произнеслось с тщательно демонстрируемой горечью. – То были стенания и зов о помощи!

– Я услышал тебя, мама.

– Кричат только бабы на рынке!

– Я в порядке, мама!

Ире не надо было видеть Артема Максимовича, чтобы понять, как он раздражен ее поведением. Наверное, Назарова бы тоже злилась на мать, если бы она устроила некое подобие сцены и играла на публику, вместо того чтобы обнимать и благодарить Бога за то, что она в порядке.

– Ты попал в аварию! Об этом говорят все СМИ!

Назарова поморщилась на такое откровенное вранье, но поспешила принять чашку кофе от старающегося быть обходительным доктора и вообще не вслушиваться в детали беседы. Главное, что Золотарев в порядке. Чужая семья потемки и этим все сказано.

– Ваш кофе с сахаром и печенькой, – произнесли рядом с ней, обдав ароматом черного напитка, запахом мужского одеколона и слабым, но все же чувствующимся ароматом антисептика.

Яков Герасимович стоял рядом с ней, ждал и смотрел на нее с какой-то затаенной надеждой. Ира поняла, чего именно он ждет от нее, вздохнула, сделала глоток кофе, стараясь не вслушиваться в детали беседы, облизнула губы и наконец улыбнулась.

– Спасибо, – проговорила она, стараясь расслабиться и выдохнуть, что все наконец закончилось. – Кофе просто замечательный.

– Жаль, что вы не согласились выпить его со мной в кафе неподалеку.

Он не предлагал ей ничего подобного, знал это и рассчитывал на то, что она начнет протестовать, возражать и… Это было суровое мужское кокетство. Взгляд мужчины напротив с затаившейся в них смешинкой лишь подтверждал это осознание.

– Будь вы таким же обаятельным тогда, то я бы обязательно приняла ваше приглашение.

Яков Герасимович все же больше нравился, чем не нравился ей. Он, если и играл, то делал это недолго, не заставляя раз за разом чувствовать себя плохо.

– Где она?!

Назарова поняла, что прозвучавший в холле вопрос по ее душу, но заставила себя быть спокойной, пригубить еще кофе, а уж потом взглянуть на появившегося перед ней Золотарева. Он отодвинул врача в сторону, словно он был мешающей деталью интерьера.

– Ты как?

– Хуже, чем было до того, как я приехала в это заведение.

Ира не смогла не съязвить, а когда сделала это, то поняла, что испугалась. Столица что-то сделала с ней – вместо того, чтобы сбить юношескую спесь наоборот подпитывала ее и заставляла быть дерзкой.

– Что скажите вы, доктор?

Золотарев повернулся к Якову Герасимовичу. Ира рассматривала его, а потом услышала:

– Что она делает здесь?

– Была вместе с ним в машине, – отвечает адвокат тихо.

– Посреди бела дня?!

–  Тише!

–  Он смерти моей хочет!

Ира пожалела, что не ушла, скрипнула зубами и поднялась со своего места, оставив чашку в сторону.

– Со мной все в полном порядке, – проговорила она ровно, а потом попросила. – Вы не могли бы отвезти меня домой?

Она поняла, что так будет лучше всего, а еще то, что кофе не помог и она взвинчена, что воспринимает все как-то уж не бывало остро. Пусть Золотарев отвезет ее домой и тем самым покажет что-то всем друзьям и родственникам.