- Я весь вечер выбирала меню на Новый год и составила список, - хвастает Лика. Ставит на стол белую кружку, из которой поднимается пар. - Будем вместе готовить, да? Ты только вызови завтра мастера, духовка сломалась, помнишь?

- Вызову, - прикрываю ресницы и отхлебываю обжигающий чай.

Починить духовку. Купить подарки. Отдать долги…

На все это просто нет денег, а аванс, на который я рассчитывала - о нем можно забыть. Босс мне ничего не заплатит.

Мы так мило попрощались на остановке, когда я сиганула в трамвай.

И плевать, лучше без денег, чем...

Господи.

И что делать, срочно искать другую работу? В канун Нового года? Впереди почти две недели праздников…

- Голова болит, я пойду лягу, - смотрю, как сестра макает шоколадку в горячий чай и улыбаюсь. - Долго не засиживайся. Завтра все расскажу.

Я уволена. Но что-нибудь придумаю - так и скажу.

Казалось, что отключусь, едва голова коснется подушки.

Но ворочаюсь до рассвета, и мысли вовсе не о том, как достать денег. Нет. Этот мерзавец перед глазами, его образ в память врезался, словно какой-то проклятый художник на подкорке его портрет написал.

Между ног зажимаю одеяло. Жмурюсь. И вся горю.

Тело помнит, как он меня трогал. Хватал. Сильные руки на моих бедрах. И...горячая плоть, что грубо толкалась мне в рот. Вкус, солоноватый, чуть горький, запах, такой терпкий, мужской…

Мне же должно быть противно? Непременно должно!

Зажмуриваюсь, чтобы отогнать навязчивый образ, но ничего не выходит!

Нельзя, Лена, хватит, хватит!

Засыпаю под грохот мусоровоза за окном, а просыпаюсь, когда меня кто-то трясет за плечо.

- Лен, спишь? Лена, проснись! - горячо шепчет на ухо Лика.

С трудом разлепляю тяжелые ресницы и бестолково смотрю на сестру.

- Беги умывайся и приходи пить чай, - у Лики щеки горят и блестят глаза, громкий шепот срывается на восторженный писк. - Там такое!

- Лика, подожди, - зову, выпутываясь из одеяла, но сестра, хлопнув дверью, уже выскочила в коридор.

Что за черт...

Одергиваю старую длинную футболку, на ходу пальцами расчесываю спутанные волосы, по коридору мимо ванной тороплюсь в кухню, заслышав приятный мужской голос.

Кто у нас? Кого впустила доверчивая Ба?

Незваных гостей? Ушлых продавцов какой-нибудь ненужной техники? Воров?

Мой сонный мозг самые разные картины рисует, пока я не оказываюсь на пороге.

Останавливаюсь.

И вижу его.

Боже...

Наша кухонька, три табурета, стол, накрытый потертой клеенкой. На столе шикарный букет красных роз, перевязанный алой лентой. Заварочный чайник. Три чашки. Торт.

- Бабушка? - спрашиваю неуверенно.

Она оборачивается.

И следом за ней мужчина - темноволосый, в синем костюме, как всегда безупречный, идеальный, невозможный подлец.

-Какого черта? - вырывается у меня.

Ошалело смотрим друг на друга. Дмитрий изгибает густую темную бровь. И усмехается:

- Белова? Опять ты? - высокомерно закатывает глаза. - Где ж я так нагрешил?

6. Глава 7

Дмитрий

Нагрешил я много, только не думал, что расплата будет такой скорой.

Скольжу взглядом по обнажённым ногам. Снизу-вверх, останавливаясь на почти неприкрытом треугольничке. Да твою же мать! Она что, нарочно?

Белова хватается за футболку и остервенело тянет её вниз.

Но поздно. Я уже успел рассмотреть белые трусишки с ёлочками. Новый год празднуем, да, крошка?

- Ты… вы… что тут делаете?! – пятится назад по коридору. – Уходите! – щёки так и пылают негодованием. – И веник свой заберите! Извинения не принимаются!

Мои губы трогает усмешка. Она реально думала, я к ней извиняться с цветами приехал? Я что, блядь, Ричард Гир?

Хотя Белова на героиню “Красотки” вполне себе тянет. Рыжие волосы, пухлые губы… Порочный ангел. Видимо, фильмов пересмотрела. Думала, я растаю, если она меня фотками вареника своего закидает. Хрена там!