Хотелось верить, что мы находились в той точке наших отношений, где наверняка знали, что нравимся друг другу.

Я знала, что Алекс любит молниеносные ответы, безоговорочное повиновение даже самым абсурдным просьбам и чрезвычайно подробные описания моего нижнего белья и того, как именно мне нравится прикасаться к себе. И «Мистеру А» было известно, как сильно я возбуждалась, выполняя все более и более рискованные поручения в течение рабочего дня.

Он всегда четко понимал, в чем я нуждалась. В тот момент, когда мне наскучило делать грязные фотографии и описывать свои тщетные попытки уединиться в собственном доме, мой таинственный покровитель немедленно начал искушать аппетитными идеями о том, как можно разнообразить мою обыденную рутину.

Честно говоря, я не имела ни малейшего представления, почему именно офис так возбуждал меня. Почему я никогда чувствовала себя оживленнее, чем когда-либо, вышагивая по коридорам компании в очень непрактичных шпильках и нижнем белье, сделанном из материала тоньше бумажной салфетки.

Причина в уверенной походке? Или в соблазнительной улыбке, играющей на моих губах? Но люди на меня смотрели. Поворачивали головы, чтобы проводить мою плывущую фигуру взглядом, и, по крайней мере, на короткое мгновение раздевали глазами.

Все, за исключением Гребцова.

В этой своеобразной игре присутствовала странная корреляция. Чем непосредственнее я себя чувствовала, тем отрешеннее становился мой начальник. Он уже несколько дней не удостаивал меня и взглядом. Казалось, каждый раз, когда я мельком видела его, он выглядел натянутым, будто тетива лука. Складывалось ощущение, что лишь тонкая, тугая нить удерживала его в узде. Недавно я заметила Гребцова с небритым лицом. Я не была бы так шокирована, даже если бы он появился на работе в одном холщовом мешке.

В конце каждого дня, когда я проводила время за исполнением определенных и восхитительных приказов моего эро-инструктора, Александр Павлович демонстрировал удрученность всем своим видом независимо от того, насколько свежо он выглядел по утрам.

Если мне представлялся случай подниматься с ним в лифте, Гребцов сторонился меня, словно я была переносчицей чумы. Затем резко менялся в выражении, расправлял плечи и выпячивал подбородок, будто я нанесла ему личное оскорбление одним лишь своим присутствием.

Я бы проявила беспокойство, если бы Гребцов не славился признаками явного мудака.

Так что-о-о,  учитывая то, чем он обычно занимался, причиной драматизма вполне могло стать это: допустим, Александр Павлович долгое время никого не увольнял с громким скандалом. Или, предположим, сломалась его моторизованная стойка для галстуков. Могло произойти и то и другое, и бедняга впал в депрессию.

Да плевать.

Новая команда от Алекса пришла на телефон в виде текстового сообщения сразу, как только я сбежала из очередной и весьма мрачной поездки в лифте с Гребцовым.

Мистер А: Не надевай нижнее белье завтра на работу.

Сердце подскочило к горлу.

Он давно не просил меня о подобном.

В последнее время я не испытывала удачу с более рискованными планами. Он мог заставить меня носить разнообразное нижнее белье, фотографировать себя в офисе с расстегнутой блузкой, отвечать на важные электронные письма, одетой лишь в черный кружевной комплект дороже, чем мой MacBook.

Я была готова к риску.

Я ждала с азартом нового всплеска адреналина.

Прикусив губу, ответила «Мистеру А» коротким сообщением:

Черная Орхидея: Да!

6. Глава 5

ЛОЛИТА

На следующий день перед выходом из дома я думала, что умру от стыда прежде, чем доберусь до парадных дверей здания компании и даже дышать не смогу в сторону своих коллег.