От стены отлепился До Юн. Одного возраста с Ёном, он умудрился вырасти раза в два больше него, массивнее. Кулаки как у взрослого, и били так же. Молча он размахнулся и всадил их в ребра Ёна, пока тот мотал головой, пытаясь увернуться от луча света.

Мальчишка резко выдохнул и упал на колени, прижал локоть к боку.

– До Юн…

До Юн нагнулся, схватил ненавистного ему соседа за волосы и дернул голову вверх. Услужливый Си У тут же ослепил противника.

– Я тебе не До Юн! – зарычал сосед. – Друга нашел?

О Господи, подумал Ён, силясь сдержать слезы. Перед глазами плясали уже не точки, а черные солнца, такие огромные, что не разбирал вообще ничего. Замер, дышал поверхностно, чтобы не хрипеть. Если сейчас разозлит здоровяка сильнее, тот точно сломает ему что-нибудь, потом треснет себя по макушке и позовет учителя, ходившего неподалеку. Два свидетеля подтвердят любые слова До Юна, и тогда вместо кровати придется ползти к управляющему. Бён Хо без сомнений ничего не видел и не слышал, а маленький Вон Сик трясется от ужаса, его спрашивать ни о чем не стоит. И без допросов кричит по ночам.

До Юн окинул Ёна задумчивым взглядом, почесал свой подбородок. Похлопал по багровой щеке, после чего сделал знак Си Ву отпустить руку соседа, которую тот заломил ему за спину. Близнец послушно отошел к брату.

– Вздумаешь жаловаться…

Скрипнула дверца шкафа, оттуда послышался сдавленный плач. Ён испугался, что резкий ответ сейчас вырвется из него, отчего устрашение перерастет в настоящее побоище. Прикусил губу. Кивнул, надеясь, что этим До Юн удовлетворится.

Все вздрогнули от стука в дверь.

– Ты здесь? – прошептал кто-то с той стороны. – Спишь?

Побитый мальчик с трудом поднялся на ноги.

– Да. Уже спать ложусь. Завтра встретимся.

На следующий день из детского дома Ён сбежал раньше всех учеников. Завесив налившийся синяк волосами, выскочил за ворота, морщась от боли в ребрах. Вместо школьного автобуса сел в другой, даже не глянув, в какую сторону его увезут. Смотрел в окно, на проносившиеся мимо аккуратные домики, старушек с сумками, довольные лица ребятишек, играющих у ворот. И думал о том, что до недавнего времени и у него было нечто похожее. Более строгий вариант, конечно, потому как отец спрашивал за учебу жестко и не ленился проверять все домашние задания. Но мальчик все равно любил проводить с ним время. Мама кружила по дому, наполняла его теплом и разными вкусностями. Она пахла сладким, была очень доброй.

Теперь их прах находится в колумбарии, потому что купить кусочек земли на кладбище денег просто не хватило после продажи имущества. Все ушло на оплату больничных счетов мамы и штрафов.

А их сын остался один. Едет неизвестно куда, лишь бы подальше от тех детей, которые вымещали на нем свое разочарование жизнью. Ёну не повезло с соседями по спальне, которых доводил до истерики любой намек на драки. Приходилось вести себя тихо. Тихих не очень-то и жалели.

Круг, тупо подумал он и осторожно потрогал щеку. Видел как-то змею, кусающую себя за хвост – именно так представлялись ему бесконечные годы, которые предстояло провести в учреждении для брошенных и никому не нужных.

– Плачешь? – участливо поинтересовалась старушка рядом и полезла в сумку, наверное, за платком.

– Нет, – мотнул головой мальчик. – Конечно, нет, бабушка.

– Вот и правильно! – радостно похвалила старушка, достав журнал. – Таким большим плакать уже стыдно.

Вот и все участие; старушка принялась разгадывать кроссворды. Ён сник, вернулся к пейзажу за окном.

Автобус высадил его на конечной остановке. Где-то среди гор; внизу простиралось синее море, как букашки копошились на причале люди. Отчетливо пахло солью. А еще в этой местности оказалось холоднее, чем рассчитывал. Поискал указатели, прочитал название. Напряг память, вспоминая, Мокпхо – это где? Там, где находился детский дом, моря не было и близко. А, сообразив, удивился, куда его занесло. Почти сто километров от Кванджу; вот учителя в детском доме удивятся, если отыщут путешественника.