Я наполняю кофемашину, расплескивая воду на столешницу.

– Развлечение за счет других людей, которые никогда не напрашивались на жестокое убийство? Ни за что.

– Поэтому я и не стал ничего говорить. Зачем без нужды расстраивать тебя?

Наступает пауза. Я гляжу на него. Он встает и идет на кухню.

– Послушай, Рэйч, мы оба знаем, как ты пострадала из-за этого расследования, – он заправляет мне за ухо выбившуюся прядь влажных волос. – Мы знаем, как тяжело это сказалось на твоей семье… на всех остальных.

Я отстраняюсь от него и достаю из буфета жестянку с кофе. Насыпаю молотый кофе в фильтр, мысленно возвращаясь к моему бывшему мужу, а потом к моей отчужденной дочери Мэдди и двум прелестным маленьким внукам, которых она почти не позволяет мне видеть. Я неловко поворачиваю ложечку, и кофе рассыпается по столешнице. Мои глаза наполняются слезами. Убийство Лиины Раи все изменило. Мои супружеские отношения, мои отношения с ребенком. Оно изменило весь город. Твин-Фоллс утратил невинность после изнасилования и убийства Лиины. Оно также было началом конца моей полицейской карьеры. Я так и не последовала до конца по отцовским стопам и не стала руководителем отдела полиции, вопреки ожиданиям большинства. Я даже не могу точно определить причину моего падения.

Возможно, это был Люк.

– Ты должен рассказывать мне о подобных вещах, Грэйнджер.

– Тогда извини. Правда. Я люблю тебя, и я понимал, что это пробудит дурные воспоминания. И, честно говоря, я не думал, что эта женщина…

– Тринити Скотт.

– Я не думал, что Тринити хватит упрямства вернуться сюда, не говоря о том, чтобы притаиться за домом и подстеречь тебя у амбара. Если подумать… – он улыбается, – … если подумать, она мне кое-кого напоминает.

Я криво улыбаюсь, но беспокойство не покидает меня.

– Клэй Пелли говорил с ней, – я пристально наблюдаю за его лицом. – По словам Тринити, он согласился дать несколько интервью под запись и пообещал объяснить, почему он это сделал.

Выражение глаз Грэйнджера говорит о многом. Я ругаюсь сквозь зубы.

– Ты слушал ее подкаст. Ты все слышал, и тебе не хватило смелости рассказать мне?

– Рэйч… – он тянется ко мне, но я отталкиваю его руку.

– Черт бы тебя побрал. Как? Как ты мог это выслушать и не сказать мне?

– Я был твоим лечащим врачом. Я присутствовал с самого начала. Человек может считать, что с ним все в полном порядке. Он может быть уверен, что преодолел или эффективно изолировал негативные последствия, но память о травматическом событии иногда оказывается запертой в физическом теле. А если ты услышишь голос Пелли и снова начнешь переживать это… ради всего святого, Рэйч, это тебе совсем не нужно. Пусть оно остается в прошлом. Оставь это дело в покое.

Я гневно смотрю на него и чувствую, как кровь отливает от лица.

– Значит… ты слышал его слова. Ты слышал его голос?

Грэйнджер не отвечает.

– Что он сказал?

На его виске пульсирует маленькая жилка. Он стискивает зубы.

– Пожалуйста, Рэйчел, – тихо говорит он. – Дело того не стоит.

Я беру кофейник и наливаю в кружку горячую жидкость.

– Что именно сказал Пелли? Значит, уже все, включая отца Лиины и ее младшего брата, слышали излияния насильника и убийцы?

Он прикасается к моей руке. Я рефлекторно вздрагиваю; обжигающе горячая жидкость проливается мне на запястье. Я ставлю чашку на стол и упираюсь ладонями в столешницу. Гляжу в окно над раковиной с сильно бьющимся сердцем. Грэйнджер прав: знакомство с подкастом не пойдет мне на пользу. Смотрите, до чего я дошла: я стала похожа на оружие со взведенным курком.