Матери она писала редко: жива, здорова, работаю, когда ходила в музеи, писала о музеях. Мать тоже отвечала редко: жаловалась на отца – стал чаще пить, дважды просила прислать денег. Катерина высылала из премиальных. Теперь премий не было. Деньги, выплаченные за декретный отпуск, расходились быстро, и она начала экономить. Пришло письмо от матери. Она снова просила денег. Наверное, можно было занять и послать, но Катерина написала письмо, что беременна, больше выслать не может, ей самой предстоят траты. Мать молчала почти месяц, потом пришло деловое письмо – она звала Катерину в Красногородск: летом на молокозаводе набирают дополнительно работниц, и после родов она сможет выйти на работу. Мать считала это единственным выходом, деньгами она помочь не могла, а позор переживем вместе, писала мать. Катерина ответила, что не приедет, что она поступила в институт.

Еще осенью в цех зашел директор завода и объявил, что политехнический институт проводит дополнительный набор на вечернее отделение.

– Я буду поступать в химико-технологический, – ответила Катерина.

– Легче перевестись, чем поступить, – возразил директор и протянул записку с фамилией декана.

Катерина решила посоветоваться с академиком и позвонила ему.

Академик, как всегда, односложно ответил:

– Приезжай.

Она приехала. Изабелла была подчеркнуто приветливой, пригласила поужинать. Академик выслушал Катерину и заметил:

– Директор прав. Поступай. Если поступишь, перевестись всегда можно. Целый год выиграешь. А с переводом я тебе помогу.

Академик расспрашивал, о чем пишет мать, какие новости в Красногородске.

– Зовет домой. Уже на молокозаводе договорилась о месте для меня.

– И что же ты?

– Не поеду, – ответила Катерина. – Буду выкручиваться здесь сама.

Академик молчал. Молчала и Изабелла, глядя в сторону.

– Мы понимаем твои трудности, – наконец произнес академик. – Конечно, после родов хотя бы первое время тебе надо пожить в нормальных условиях. У нас три комнаты, но, ты знаешь, я ведь в основном работаю дома, пишу книгу…

– Да я живу в нормальных условиях, – заверила академика Катерина. – У меня отдельная комната…

– Как отдельная? – не понял академик. – Ты разве не в общежитии?

– В общежитии, – подтвердила Катерина. – Но Антонина вышла замуж и переехала, Людмила тоже вышла замуж, и они снимают квартиру. Так что я теперь одна в комнате. И ко мне никого не подселяют.

– Это хорошо, – сказал академик. – Это хорошо, – повторил он и посмотрел на Изабеллу.

Катерина поняла, что они, по-видимому, обсуждали ее положение и, может быть, даже рассматривался вариант отказа в том случае, если Катерина после родов попросится пожить у них. И она еще раз отчетливо осознала, что ей придется рассчитывать только на себя.

Когда Катерина уходила, академик протянул ей деньги.

– Спасибо, у меня есть деньги.

– Бери, – грубовато посоветовала ей Изабелла, – не такие уж это большие деньги. Это он не для тебя дает, а для себя, чтобы совесть свою успокоить, все-таки помог родственнице, – усмехнулась она.

По ее виду Катерина поняла, что в их семейных отношениях появились какие-то сложности. В любой другой ситуации она никогда бы не взяла деньги у академика. Но теперь она почти не думала о самолюбии. Деньги ведь не для нее, а для будущего ребенка. Надо покупать коляску, одежду – пока она ничего не приобретала из суеверия.

Приехав в общежитие, Катерина пересчитала деньги академика. Триста рублей! Две ее зарплаты. Хорошие деньги!

Катерина сдала экзамены на вечернее отделение политехнического. Заполняя анкету, в графе «Семейное положение» написала: «Не замужем». Декан, просматривая анкету, глянул вопросительно на ее округлый живот.