Послышался легкий шум, он спрятался за занавесами кровати. Она вошла в комнату и начала раздеваться. Она сбросила с себя голубое шелковое платье, вышитое золотом, и обнажила свои белые и полные плечи.

Когда она обернулась к нему, прелестное лицо ее выражало радость и удовольствие, большие голубые глаза ее блистали под темными бровями.

Грудь ее вздымалась, волновалась и рвала корсет.

– О милый мой! – сказала она, падая в его объятия. – Как я счастлива, все хвалили сегодня твое мужество, твою храбрость, твое великодушие, а я говорила сама себе: этот храбрый, великодушный молодой человек, этот милый Артур, мой…

– О Мария! Ангел мой, не сон ли это?

– Нет-нет! Спеши в мои объятия, – сказала она.

– О друг мой, какое блаженство!

– Тысяча миллионов чертей! – ревел во все горло Картаут, прислужник атамана, стуча изо всей силы в дверь каюты. – Да что он, сдох, что ли? Атаман! Атаман! Слышишь ли! Кривой с другого судна кричит нам, что за нами гонятся англичане! Атаман! Атаман, чтоб тебя черти…

Этот дьявольский шум оторвал наконец Брюлара от сладостного усыпления и разрушил прелестные мечты его.

– Уже! – воскликнул он с досадой, вскочив с постели.

Счастливец сделался опять разбойником! Не удостоив отворить дверь, он вышиб ее ногой и выбежал на палубу. Тут он увидел, что другое судно его шло подле, а Кривой кричал ему во все горло:

– Да что ты оглох, атаман, что ли? Вот уже целый час я надрываюсь, крича тебе, что за нами гонится английский военный корабль, а ты и голосу не подаешь! Дело плохо, медлить нечего, гляди – вот он дает нам сигнал.

– Черт возьми! Вот оно что! – воскликнул Брюлар, совсем протрезвев и опомнившись.

– Боже мой, это ужасно! – воскликнул старший лейтенант английского военного корабля, так сильно встревожившего Брюлара и Кривого.

– Мне, право, делается дурно, а тетенька запретила мне подвергать себя сильным ощущениям, – сказал тонким голосом корабельный комиссар, малорослый молодой человек, завитый, напомаженный, набрызганный духами и носивший перчатки даже за столом.

– Такое происшествие может повредить даже самому крепкому желудку в пищеварении, – заметил штаб-лекарь, толстый здоровый мужчина и большой обжора.

– Но если мы поймаем этого разбойника, его непременно следует четвертовать или колесовать, – подхватил лейтенант. – Но не бойся, братец, расскажи нам все подробно, не хочешь ли ты еще пить, любезный.

Конец ознакомительного фрагмента.