– Брезгуешь? – осведомился старлей, привалившись к переборке и устало прикрыв глаза. Ответ товарища его, если начистоту, не особо и интересовал, но не молчать же?

– Да не в этом дело. Просто неприятно. Не противно, нет, а именно неприятно.

– Ну, значит, ты настоящий чекист, – хмыкнул Алексеев, не открывая глаз. – Про горячее сердце, холодную голову и чистые руки еще сам товарищ Дзержинский, помнится, говорил.

– Болтаешь много, – поморщился Сергей, тем не менее усмехнувшись самыми краешками губ. – Когда в базу придем, за языком следи, хорошо? Не нужно лишнего говорить. И вообще не по делу ничего говорить не нужно. Исключительно со мной и наедине.

– Договорились. Слушай, Серега, я вот чего заметил: ты и в анатомии, похоже, неплохо разбираешься – это-то откуда? Вас что, учат подобному?

– Да ну, глупости… – поколебавшись пару секунд, ответил капитан госбезопасности, видимо, решив, что никаких секретов не раскрывает. – Мать анатомию в мединституте преподавала, потому и в доме и книжки соответствующие водились. А я интересовался, понятно дело. Надеялась, врачом стану…

– Но ты избрал иную стезю, – понимающе кивнул Алексеев. – Ясненько. Вот, кстати, когда ты меня пистолетиком пугал, неужели реально стрелять бы стал? Нет, не хочешь – не отвечай, просто любопытно.

На сей раз Шохин задумался всерьез – неожиданный вопрос, похоже, поставил его в тупик:

– Скорее всего, не стал, конечно. Поскольку глупо. На нервах был – уж больно много ты всякого-разного порассказал. Да и куда ты с этой коробки денешься? Разве что и на самом деле за борт смоет. Правда, в этом случае и мне следом сигать придется.

Степан, не сдержавшись, фыркнул:

– Ну, ежели по твоей логике судить, когда я все остальное расскажу, ты меня сразу же пристрелить должен будешь!

– Так, все! – окончательно пришел в себя контрразведчик, покосившись на пребывающего без сознания раненого. – С этой минуты и покуда на сушу не сойдем, больше ни слова!

– Вообще?

– Не юродствуй, прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ну, согласен?

– Да согласен я, согласен. Ну, а поскольку нам еще как минимум с полчаса до этой самой суши морем топать… Короче, спирта хочешь? От нервов, как говорится…

Геленджик, 10 февраля 1943 года

До Геленджика добрались перед самым рассветом, когда на море опустился плотный февральский туман. Сопровождавший переход эсминец догнал катера на подходе к бухте, вход в которую с севера и юга запирался двумя мысами, Тонким и Толстым, но внутрь заходить не стал, оставшись на рейде. Расправиться с обоими «шнелльботами» ему не удалось, но один из них, тот, на корме которого Степан заметил огонь, на дно все-таки отправил. Второй ушел, воспользовавшись преимуществом в скорости. Гоняться за ним никакого смысла не имелось – ни малейших шансов догнать катер, способный выдавать почти сорок узлов, не имелось в принципе. Да и оставить без прикрытия «морских охотников» капитан эсминца, имевший на этот счет не терпящий двоякого толкования приказ, понятное дело, никак не мог.

С прифронтовым (до Новороссийска отсюда меньше сорока километров по прямой) городом-госпиталем, по совместительству являющимся главной базой обеспечения всей Новороссийской группы войск, откуда и уходило большинство морских десантов, Степан познакомиться не успел.

Сначала торчал, выполняя строжайший приказ «даже носа на берег не казать» убежавшего по неотложным делам Шохина, на катере. Не один торчал – вместе с тремя осназовцами, столь выручившими в бою с егерями. Пока дожидался возвращения особиста, успел поближе познакомиться с местной «спецурой», пересидевшей морской переход в одном из носовых кубриков. Старший группы, лейтенант Лапкин, оказался отличным парнем, как и остальные его бойцы. Морпех, понятно, особенно не откровенничал (иди знай, кем там его представил Шохин? Еще сболтнет что-нибудь не соответствующее легенде, потом хлопот не оберешься, да еще и Серегу подставит), но потрепались достаточно душевно. Степан вкратце рассказал про высадку под Южной Озерейкой, прорыв к Мысхако и закончившийся стычкой с горными стрелками разведывательный рейд по немецким тылам. Осназовцы в ответ поделились подробностями «спасательной операции», поведав, как засекли и ликвидировали вражескую засаду, после чего ударили егерям в спину. При этом старлей отлично осознавал, что бойцы задержались на борту отнюдь не из внезапно воспылавшего интереса к внутреннему устройству «малого охотника за подводными лодками проекта «МО-4», а исключительно по его душу. Ненавязчиво присмотреть, так сказать. Но расстались, как принято говорить, друзьями…