Принять бы их скорее под советское крыло, ведь это же какая выгода! Геологи говорят, страна богата нефтью, газом, рубинами, лазуритом, но при отсталой монархии сами они их добывать не могут. А вот если придёт рабочая власть, то вместе мы их Гиндукуш[11] с землёй сравняем и всё заберём для народного счастья! Но и без горных богатств Афганистан не только мост между Европой и Азией. Это плацдарм для дальнейшего пожара мировой революции! Чтоб запылало в Китае и Индии, где пока хозяйничают Британия и японские империалисты.
И ведь никто Афганистана завоевать не мог – от Искандера до британских монархов. Потому что те туда насильно шли. А нас туда самих позвали. По любви, по дружбе! Потому что мы сильные, добрые и за нами будущее. И они это сразу поняли – в двадцатом году первый международный документ Афганистана был о дружбе с РСФСР, который они подписали с Лениным. Хотя в мире верховным правителем России считали Колчака. Но своё посольство афганцы отправили в Москву, а не в Омск, до которого им было ближе. Но к другу семь вёрст – не околица.
Ветерок принёс в окно жёлтый лист берёзы. Степан вспомнил, что ведь и в Афгане берёзы растут. Настоящие берёзы, ёлки-палки! И статуи Будды сторожат древний Шёлковый путь, что твои Маркс и Энгельс на площади Революции в Москве. Бород только не хватает. Эх, как бы было хорошо выйти на заслуженный отдых и поселиться у Мозари-Шарифа, где вольно, широко и так славно дышится. Там, говорят, древний пророк-огнепоклонник Заратустра похоронен – и туда мы обратно принесём своё коммунистическое пламя, которое разгорелось из ленинской искры! Так на курсах школы № 101 товарищ Аксельрод[12] говорил.
Степан надел бриджи, гимнастёрку, намотал портянки, натянул яловые сапоги. Вечная, считай, обувь! Можно по лесам-болотам бегать, а нога не промокнет, сапог форму выдержит, а потом тряпочкой провёл – и хоть на парад! Говорят, даже электрический ток в них не страшен, но этого Степан не проверял. Конечно, разнашивал он их когда-то чуть не месяц и свирепыми мозолями намучился, но оно того стоило. Идеальное сочетание – и красиво, и практично. Весомо.
Степан встал, расправил плечи, вздохнул. Затем туго опоясался портупеей, поправил растопырившиеся по́лы и застегнул верхнюю пуговицу. Посмотрел в зеркало и попробовал улыбнуться – вышло неубедительно. Вспомнил, что сегодня базарный день. Значит, дежурство на рынке. Значит, Августа. Значит, побриться всё же стоит. Потому что у чекиста должны быть не только холодная голова и чистые руки, но и образ, внушающий согражданам уверенность в несокрушимости Советского государства. Всё по плану идёт, не сомневайтесь! Своим горящим сердцем чекист должен распалять души сограждан, сеять надежду и освещать тропу к коммунизму даже в самые тёмные времена. Чтоб как у горьковского Данко пылала! Или хотя бы как у подгулявшего плотника.
Лишь бы эту искру не погасил фашист в Волге: тогда уж что брейся – что не брейся. По долгу службы Степан имел доступ к оперативным сводкам с фронтов. Он знал, что фашист на Сталинградском фронте впился мёртвой хваткой и подбирается зубами к аорте – Волге. Если доберётся, то ещё не в том беда, что он себе заберёт каспийскую нефть. Беда в том, что он нас её лишит. Наши грузовики, самолёты, танки. И тогда, скорее всего – всё. После Харьковской катастрофы