Как всем известно, любое стихотворение, да что стихотворение – слово! – чревато разрастанием в целую поэму; цикл, цикл поэм! Просто даже невозможно все и обозреть в его потенции. Просто даже усталость сразу какая-то, утомление и скука. Только одно стихотворение напишешь, а дальше… ну дальше как-то так, эдак в том же духе. Да и вообще не стоит об этом.

Вот эти серии и явлены с предшествующим им нехитрым образцом, да и с бесчисленным возможным продолжением всего этого.

Да вообще-то все в мире может разрастаться до уровня, этот самый мир превышающего.

Вот так.

Мужчина разрыдался над собакой – очевидная связь

Ребенок – над птичкой, пояснения не нужны

Старик над муравьем – это самоочевидно

Пожарный над кикиморой – не совсем ясно, но можно обоих связать с таинственной стихией огня

И последнее, неясно кто – над Сычуанским хребтом, персонажи, их связи и ответы переживаются всеми разом и неоднозначно

Потом про человека ушедшего в горы и не вернувшегося

Потом про то, как человек сошел на мелкой станции, да и затерялся в полях

А вот про человека, который ушел в большой город с манящими сверкающими огнями, да и не вернулся

А вот уже человека кто-то ночью поманил сладким зазывающим голосом, он в полузабытьи встает с постели, отворяет дверь, выходит в лунный сад и никто его больше не видел

Или вообще, непонятное – среди улицы стоял, стоял человек и не отходил вроде, не двигался, не делал даже попытки, не подавал виду – а исчез

Мы помрем и от ужаса, то есть всех вокруг поуничтожаем, посмотрим на это, ужаснемся и помрем

Потом как мы помрем от совестливости, т. е. все тут искалечим, а после совесть до смерти заест

Потом как мы помрем от ума, т. е. порушим все, разорим все к чертовой матери тут, ебить, разнесем, ебить, а потом все-таки поймем, что так нельзя и помрем от неожиданности ума своего

Потом как мы помрем от аккуратности, исполнительности, точности, умеренности и скуки

Потом как мы уничтожим Бога, в смысле – Бог умер, умер! умер! но помрем все-таки от набожности