Умом она понимала, что раз уж согласилась и даже справилась почти со всей бумажной волокитой, то теперь отступать поздно. Но ей было страшно. Страшнее, чем когда она в первый раз переспала с парнем – в тот раз она по крайней мере, этого хотела и была как-никак влюблена в избранника.

Ксавьер же был ей чужим. Да, она много раз с ним говорила, порой спорила и даже смеялась вместе с ним. Даже как-то раз – тогда, после рыбалки – вывела на пронзительную откровенность, о которой сама же потом пожалела. Но ближе он ей за это время не стал, даже наоборот: чем лучше она его узнавала, тем ярче осознавала, насколько они разные. И вот настал просто апогей неловкости.

Пуговки закончились. Неуверенной рукой Марина потянулась снять форму и вздрогнула, ощутив, как ее окутывает чужая аура. В тот день она впервые явственно ощутила этот эффект: “водораздел” между внешним миром и невидимым полем Ксавьера. Как статическое электричество, оно слегка давило при прикосновении, но никак не мешало преодолевать границу. А преодолев ее, можно было почувствовать смутные эмоции.

Ксавьер подошел к ней сзади и перехватил форму, заставив вздрогнуть от неожиданности. Тогда она не разобрала, что он чувствует, хотя и находилась внутри поля – ей хватало собственных переживаний и неподдельного страха. Плотное ментальное давление совершенно чуждого разума только вызывало панику и пробуждало глубинный животный страх – бежать от неизвестного. Но она сдержалась и позволила ему себя раздеть.

Под формой у нее в тот день вместо белья на манер местных длинных рубашек была надета старая, заношенная до прозрачности футболка. Марине резко стало очень стыдно за такой внешний вид, и ей вспомнилось, как сестра доказывала, что белье на женщине всегда должно быть красивое: мало ли, когда наступит его звездный час? Вот он наступил, и Марина оказалась перед мужчиной в одних стареньких слипах и дырявой футболке размера XXXL.

Она осторожно развернулась и встретила взгляд Ксавьера – такой же темный, как и всегда. Разве только в глубине его глаз виднелся едва уловимый блеск. Повисла неловкая тишина. Мужчина был выше ее и определенно сильнее. У него было моральное право и ее формальное согласие. И Марина вдруг впервые поняла, что это такое - быть ЗАМУЖЕМ, принадлежать мужчине. По-настоящему, по-древнему, без права на отказ.

Мужчина сделал шаг.

Марина дрогнула и попятилась – не от страха, не от омерзения, а скорее, от собственной неготовности к этому. Споткнулась о матрасы, постеленные прямо на полу, и едва не полетела вниз, но Ксавьер успел перехватить ее.

Сквозь тонкую ткань старой футболки Марина почувствовала горячие ладони. Ее пробило дрожью, и она часто задышала от волнения. Нет, она не так представляла себе первую брачную ночь. Точнее, как жительница двадцать первого столетия, она вообще не понимала, что это такое – первая брачная ночь. А вот теперь поняла. Перед ней был совершенно незнакомый мужчина. И ей предстояло отдаться ему согласно их предварительной договоренности.

…

С того момента Марина и не могла толком смотреть ему в глаза. Утром на «подтверждение брака» она взяла с собой Леама и Флокси – якобы, чтобы дать ребятам «проветриться», а на самом деле, чтобы не пришлось всю дорогу молчать, или еще хуже – говорить с Ксавьером.

Впрочем, стоило отдать ему должное: после «подтверждения брака» он ни разу к ней не подошел без необходимости, не коснулся и даже не смотрел в ее сторону. А к вечеру Марина обнаружила, что конструкция под названием «супружеское ложе» разобрана, один матрас исчез, а второй притулился за шкафом.