- Они тогда их носить откажутся, - не смог не отметить Ксавьер.

- А вот это уже вопрос единства, - уверенно возразила Марина. – Тот, кто гордится своей школой или классом, гордится и формой, какой бы она ни была.

На это заявление Ксавьер ничего не ответил, лишь едва заметно пожал плечами.

- Я показал Вам, как пишутся нужные слова, - сказал он после некоторой паузы. – От меня еще что-нибудь нужно, или я могу идти?

- Вообще-то, я надеялась, что Вы поможете мне с оформлением плащей, - призналась Марина. – Отработка каллиграфии – это, конечно, хорошо… Но, боюсь, я с этим всем до утра провожусь. Как бы краска не схватилась раньше времени.

Ксавьер вздохнул и потянулся за второй кисточкой.

…

Некоторое время они работали в полной тишине, думая каждый о своем. Марине такое молчание казалось дискомфортным. У нее было субъективное ощущение, что у Ксавьера неестественно широкая личная зона – около трех метров во все стороны. Попасть в этот радиус было примерно тем же, что в плотно набитом автобусе прижиматься всем телом к случайному попутчику: не запрещено, адекватно ситуации, но все же неприятно.

Сейчас, увы, была похожая ситуация. Причем инициировала ее сама девушка, и теперь ей было за это вдвойне неловко. Хотелось разрушить дискомфорт каким-нибудь рабочим разговором, но в голову почему-то лез только один вопрос: есть ли уже в этом мире понятие фондовой биржи?

Зачем ей была нужна эта информация – непонятно. Но внутренний голос приспичило выяснить именно этот никчемный вопрос и вот прямо сейчас, так что вместо помощи в выборе нейтральной темы для разговора он ушел в себя и размышлял о бессмысленном.

Так что когда спустя пару минут Марина услышала какие-то шорохи за дверью аудитории, она почувствовала облегчение: вот сейчас они с Ксавьером послушают, о чем ребята говорят, и тоже это пообсуждают к взаимному психологическому комфорту.

Она навострила ушки.

- Ну, что там? – раздался из-за двери нетерпеливый шепот. – Слышно что-нибудь?

- Неа, тихо все, - ответили ему. – По-моему, в классе никого нет.

- Да я сам видел, как туда сначала Малинка зашла, а потом он! – уверенно сказал первый голос. – И пока ни один из них не вышел.

- Если б они там были, они бы разговаривали, - возразил второй голос.

- Знаешь, для некоторых вещей разговоры – это даже лишнее, - ответил первый.

- Если б они занимались этими самыми «некоторыми вещами», слышно было бы еще лучше, чем разговоры, - парировал второй.

- Ну, может, они тихо умеют, - возразил первый. – Почему-то же никто их не ловил вместе до того поцелуя. Леам, у тебя острый слух. Слышишь что-нибудь?

- Ребят, пойдемте отсюда, а? – ответил шепотом эльф. – Чем бы они там ни занимались – это не наше дело.

- Да в смысле не наше? – возмутился первый голос. – Малинку сегодня тошнило – все видели. А что, если она через девять месяцев нас оставит? А то и раньше. Блин, вместо нее ведь никого не найдут! Кто еще такой чокнутый, чтобы в классе магиков преподавать? Или думаешь, она с ребенком на руках уроки вести будет?

- Слушай, они знакомы всего несколько дней, - заметил Леам. – Не успели бы просто, так что не сочиняй и пойдем отсюда.

- Я хочу знать точно, - возразил первый голос. – Мне надоело гадать и слушать девчачьи сплетни.

Марина непроизвольно покраснела. Она будто кожей почувствовала на себе взгляд Ксавьера, но побоялась посмотреть в ответ. Это была ее вина, что Ксавьеру пришлось попасть в неловкое положение и стать объектом сплетен. Но просто выйти и сказать ребятам «Между нами ничего нет», увы, было недостаточно. Оставалось только ждать, когда же им надоест эта игра.