На этот раз я закончила куда быстрее, чем вчера, не собираясь затягивать с перевязкой и откладывать скорейшее продолжение пути. Вот прибудем в Райтуш и сразу же сдам муженька целителям! Никаких денег не пожалею, спасибо госпоже Болински! И плевать на его собственное мнение! Да меня родители не поймут, когда скажу, что была замужем всего сутки, а муж помер потому, что, видите ли, слишком гордый, чтобы признаться в собственном бессилии!

- Как-то так, - безрадостно констатировала я, кое-как перевязав раны Тиграна запасной юбкой, которой тоже пришлось пожертвовать, разрезав её дедовым ножом на полосы-бинты. – Идём, займёшь моё место в дилижансе, а я снаружи поеду.

- Ещё чего? Это моё место! – попытался вяло возмутиться маг, но стоило ему только встать с выступа, как супруг пошатнулся и, если бы не стоящий рядом дед Василь – рухнул бы на землю.

- Ох и горазд ты на подвиги, малец, - посокрушался дед, кое-как сгружая уже практически обморочного Тиграна в нутро дилижанса. – Но давай уж не сегодня. Права твоя милка, как есть права. А я, пожалуй, за вожжи сяду. Да же? – спросил бодрый дедок уже у кучера, до сих пор пребывающего в растрёпанных чувствах после всего произошедшего.

Паренёк лихорадочно закивал, затем рыбкой метнулся следом за Тиграном в дилижанс и безмолвной тенью притулился в уголке.

Нда. Что-то кажется мне, что это его последний день работы кучером.

Пока я складывала вещи, договаривалась с бабушкой Сорой, что та присмотрит за Тиграном и если что – даст нам знать, остальные пассажиры заняли свои места и мы, наконец, тронулись в путь. Дед Василь бодро правил лошадьми, я вполуха слушала его воспоминания о делах давно минувших дней, которым он предавался со смаком и некоторой ностальгией, а пальцы всё сжимали бесполезный уже по сути пистоль, с которым я, тем не менее, не смогла расстаться. Глупо, наверное, но это успокаивало.

По заверениям деда, опытного путешественника, до Райтуша оставался какой-то час езды, а то и меньше, когда из дилижанса раздался истошный вопль, в котором я далеко не сразу распознала голос Лилим.

Ох, мамочки мои! Что на этот раз?

Как и я дед спал с лица, резко натянул поводья, напугав и едва не покалечив лошадей, напряжённо выдохнул сквозь стиснутые зубы и зычно гаркнул:

- Сора, шо?!

- Лилим рожает! – так же громко отозвалась его бабка.

Э… Что?!

- Тьфу ты, нелёгкая! – охнул дед и мы с ним растерянно переглянулись. – И шо?!

- Гони! – неожиданно властно потребовала его вторая половинка, для пущей убедительности стуча кулаком по стенке. – Гони, дед! Как на нашей свадьбе гони, а то потеряем девку!

И мы погнали.

Это была самая безумная гонка в моей жизни. Дед не жалел лошадей, от его матюкатых окриков пунцовели щеки, от свиста хлыста замирало сердце, а от подпрыгиваний на ухабах – душа уходила в пятки. Но всё становилось неважно, когда из нутра дилижанса кричала Лилим - это была боль в чистом виде. Практически осязаемая, она рвала нервы в клочья и заставляла мысленно кричать уже на деда и лошадей.

Быстрее! Ещё быстрее!

На въезде в город нас пыталась остановить стража, но стоило бравым мужчинам услышать вопль роженицы, как внутрь нас пропустили без вопросов и какого-либо досмотра. Наоборот, один из служивых даже вызвался сопроводить нас коротким путём к ближайшей лечебнице, так что нам с дедом пришлось потесниться и за вожжи взялся страж.

Ещё через пятнадцать минут, дыша как наши загнанные лошади, бледный стражник, с трудом выдерживающий уже практически не прекращающиеся крики Лилим, остановил дилижанс прямо напротив дверей лечебницы. Спрыгнул с козел и метнулся в здание, словно за ним гнались все боевые демоны Первой Магической Войны, оставляя нам самое сложное – разбираться с роженицей.