Тони предупредил меня, что Алекс будет поправляться медленно, поэтому моя задача  помочь ему как можно быстрее окрепнуть, чтобы начать терапию как можно раньше. Тони уверял: Алекса можно вылечить полностью, он будет жить, нам нужно только пройти лечение, что в нашей ситуации будет крайне непросто.

И я отдала Алексу всю свою любовь и заботу, какие у меня были. Я была ему не женой, я была ему матерью. Он восстанавливался действительно очень медленно, но чем дальше, тем увереннее. Через неделю нас уже отпустили домой, Алекс больше не просил меня уехать в отель или ещё куда-нибудь, он покорно выполнял, всё, что от него требовалось, и терпел меня. Он уже мог передвигаться, но с большим трудом, упорно отказывался от коляски. Я делала ему инъекции лекарств и капельницы, научилась этому быстро, мне пришлось, потому что Алексу было  слишком тяжело переносить дорогу в больницу, а жить в ней он отказывался наотрез. Я делала ему перевязки: на спине у него три небольшие раны, одна от операции прямо на позвоночнике, и ещё две – отверстия, через которые специальный аппарат откачивал воду из лёгких. Их нужно было обрабатывать перекисью и американской смесью с запахом  йода. Я готовила ему еду, разбивая в блендере сырые овощи и фрукты строго по инструкции от врача - у Алекса специальная диета для онкобольных. Наш главный овощ  - брокколи, и  моя задача - постараться, чтобы он съел её как можно больше.  Поэтому я выдумываю, изобретаю новые рецепты, где главный ингредиент всё та же брокколи, но разнообразие в её приготовлении вносит хоть какую-то привлекательность в питание моего подопечного. Накормить его  - проблема, очень большая проблема. Он и здоровым не отличался аппетитом, а теперь, во время болезни, питание давалось ему с особенным трудом. Он не капризничал, он действительно не мог есть, но старался. Старался, чтобы не обидеть и поддержать меня, отблагодарить за мою заботу о нём. 

Алекс  большую часть времени спит, а когда не спит, делает всё, что я скажу. Такая  покорность согревает меня, придаёт мне сил и уверенности.

Ещё через неделю доктор Тони на контрольном осмотре объявляет нам о начале лечения.

- Валерия, я рассчитывал на вас и не ошибся:  результат ваших  стараний превзошёл мои ожидания, и это прекрасно, потому что теперь у нас  больше шансов выйти сухими из воды. Алекс, вы обязаны жизнью этой леди.

- Я знаю, – он отозвался едва слышно, так, будто для него это не значило ничего. Он смотрел в окно, и его как будто не было с нами.

Тони посмотрел на него с осуждением - он не понимал.

- Мы начинаем лечение препаратами химиотерапии и облучение по одному курсу. Я думаю, этого хватит. Алекс, придётся туго: тебя будет тошнить, возможна рвота и головные боли.  И конечно, выпадут волосы, но всё это пройдёт сразу после окончания лечения, которое, - у меня есть все основания полагать, - будет успешным. Вы прошли уже большую часть пути, осталось ещё немного.  Я верю в вас! – он улыбнулся, мне.

Я была воодушевлена, а Алексу, казалось, было всё равно.

{Delta Spirit - "Yamaha"}

С началом лечения он снова начал терять с таким трудом набранный вес, почти не ел, и его рвало… практически постоянно. Я снова нервничала и звонила Тони по нескольку раз в день. Но Тони знал, что будет так плохо, и терпеливо отвечал на мои звонки и вопросы:  всё дело в перенесённой пневмонии и невероятной слабости Алекса. Он пережил то, что не переживает почти никто: онкобольные бессильны и беспомощны перед пневмонией, она убивает их неумолимо, беспощадно, жестоко.