– Сколько времени? – сонно спросила она.

– О, господи. Ложись спать, – она потянулась к нему. Простыня соскользнула открыв ее загорелые груди.

Он уклонился, затем Зажал обе ее руки своей рукой и нагнулся, чтобы поцеловать ее.

– Женщина, ты ненасытна.

– У меня нет никаких оснований жаловаться. Ты действительно встаешь?

– Да. Мне нужно заняться работой, а позже мы ожидаем визитеров, и я обязан прочесть доклад Мак-Клива, поданный еще позавчера. Мне передали его еще прошлой ночью.

Долорес пересиливая себя улыбнулась:

– Само собой, мы с тобой легли вместе только чтобы чуть поразвлечься. Ты наверняка не ляжешь спать снова?

– Нет, – он отошел к раковине, открыл кран и подождал, пока не пошла горячая вода.

– Ты встаешь быстрее, чем любой мужчина, с которым я когда-либо имела дело, – сказала Долорес. – А я ни свет ни заря вставать не намерена. – Она натянула подушку на голову, но ее тело под простыней чуть заметно двигалось – чтобы показать Барри, что она не спит.

Можно бы еще, подумал Барри. Йо-хо! Но тогда зачем я надеваю штаны?

Одевшись, он решил, что лучше считать, что Долорес спит – и быстренько выскочил из трайлера. Снаружи его встретил свет утреннего Солнца. Он потянулся, глубоко вдыхая воздух. Его трайлер стоял на краю походного лагеря – в этом лагере жили большинство тех, кто возводил Сан-Иоаквинский ядерный комплекс. Долорес нашла ночлег далеко отсюда, но в последние дни обычно ночевала именно здесь. Барри шел к стройке и улыбался, но оптом вспомнил о Долорес и улыбка его увяла.

Она – восхитительна. И то, чем они так активно занимались этими днями в свободное от работы время, никак не отражалось на их служебных отношениях. Она была, в сущности, не столько секретарша, сколько помощником по административной части, и Барри чертовски хорошо знал, что без нее с работой ему не справиться. Она была – по-крайней мере – столь же необходима, как и руководитель (то-есть он сам). И подумав об этом, Барри Прайс ужаснулся. Его томило предчувствие, что на него предъявят права. Предъявят права на его время, станут требовать, чтобы он уделял больше внимания… и со стороны Долорес это было бы не так уж неразумно. В общем, случиться, все то, что сделало его жизнь с Грейс невыносимой. Барри мог поверить, что Долорес удовлетвориться ролью просто… кого? И он не мог найти ответа. Любовница – это будет не правильно. Он не помогает ей. В голову пришла странная мысль: Долорес не из тех, кто позволяет мужчине (любому мужчине) вторгнуться в ее жизнь. Не из тех, кто позволяет мужчине одержать верх над собой. Это для нее мужчина – любовник, подумал он. И такая расстановка сил ее вполне удовлетворяет. Даже более, чем удовлетворяет.

Возле палатки, где жил руководитель конструкторского бюро, стояла большая посудина, полная кофе. Барри остановился, налил себе чашку. У конструкторов всегда превосходный кофе. Чашку Барри отнес в свой кабинет, вытащил докладную Мак-Клива.

Минутой позже он взвыл от ярости.

Когда появилась Долорес (примерно в восемь тридцать), он все еще не успокоился. Она вошла (в руке чашка кофе) и увидела, что он расхаживает по кабинету взад – вперед.

– Что случилось? – спросила она.

И вот это мне нравится в ней, подумал Барри. Она отметает все личное когда находиться на работе.

– Вот, – он потряс докладом. – Ты знаешь, чего желают эти идиоты?

– Конечно, нет.

– Они хотят, чтобы комплекс был упрятан под землю! Вокруг всего комплекса должна быть сооружена насыпь в пятьдесят футов!

– Можно ли считать, что этим будет увеличена безопасность? – спросила Долорес.