– Что вы там захватили? – спросил я, вылезая из машины, и захлопывая дверь.

Из кучи генералов вышел маршал Юрий Дерайга, с трудом опирающийся на клюку. На него была надета толстая и лохматая чёрная шуба, на которую была нашита эмблема в виде копья его старинного рода.

– Вот это опасное оружие, – проговорил он. – И подлое.

Он показал на панцирник. Туда уже забрался один из стрелков в белом маскировочном халате и копался рядом с пушкой. Судя по виду, это 75 миллиметров, не больше, хотя какая-то странная форма. Для ригги пушка не опасна, разве что попадёт в открытый смотровой лючок. Но это почти нереально.

Только я ошибся. Эта штука оказалась очень смертоносна.

Стрелок взялся за дуло и без труда его сдёрнул. Это была толстая картонная трубка, выкрашенная в чёрный, а не ствол орудия. А под ним совсем другая пушка.

Она стеклянная и прозрачная, с обмотанными проволокой стержнями внутри. Я видел такую в том бою в порту, когда познакомился с Марком и Яном. И подобная пушка была на Паладине, который обстрелял нас после отступления из Академии. Игниумовое Копьё.

– Видите? Они поставили Копья на танки! – маршал Дерайга сжал кулак.

Он использовал слово танк, как называли панцирники за морем. Я подошёл к бронированной машине и начал забираться наверх, ставя ноги на катки. Стрелок подал мне руку, затаскивая наверх.

Осмотрел эту опасную пушку ближе. На первый взгляд кажется, что это простое стекло. Но помню его принцип, Артур объяснял на уроках, а Марк дополнял. Копьё нагревалось и бросало вперёд раскалённый кусочек игниума.

С такой высокой скоростью и температурой оно прожигало лобовую броню шагохода навылет. Помню, что тогда стало с пилотами, которые оказались на пути. Валентин тогда остался без ног, а вот друга Яна сожгло выше пояса.

И теперь такие пушки ставят на обычные панцирники, которые раньше даже не считались серьёзной угрозой для ригг.

Я сел на холодную башню. До этого тактический принцип был прост. Ригги уничтожали панцирники, панцирники истребляли пехоту, а подобравшаяся к риггам пехота могла повредить или захватить шагающую машину.

А теперь всё может круто измениться.

Генералы смотрели на меня. Сильный хиус, холодный ветер с севера, трепал полы пальто и едва не сдувал с них фуражки. Мою куртку он продувал насквозь, но я сидел, раздумывая над увиденным.

– Как вы её захватили? – спросил я.

– Рота бронетехники хотела обойти укрепления через лес, – проскрипел старый генерал Шевцов. – И нарвались на засаду наших гранатомётчиков. Три машины сожгли, две бежали, а вот эта заглохла, – он постучал по броне панцирника. – Потом разведчики завели и привезли сюда.

– Сколько было Копий? – спросил я.

– Только одно. Сгоревшие осмотрели, там стандартные орудия. Те, которые ушли, стреляли из обычных пушек.

Я заглянул в лючок на башне. Внутри пахло горелым и кровью, ею же было забрызгано всё. Похоже, солдаты перестреляли экипаж и пригнали машину сюда. Вместо казённой части орудия сложный механизм Копья.

– Значит, не каждый танк вооружён таким Копьём, – сказал я.

Генералы закивали.

– Это делают за морем, в Дискреме, – проговорил маршал Дерайга. – У нас такого не производят нигде. Несколько лет назад они поставили большую партию сюда, которая разошлась по всей империи.

– Сколько их у нас армии? – спросил я.

– Они запрещены, – маршал нахмурился. – Их запретили указом императора сразу, как они появились у нас.

– Так сколько?

– Осталось пять штук, – с неохотой сказал он. – Они недолговечные, хватает едва на десять выстрелов, потом сильно падает точность. Но зато ей легко обучить, и несложно менять.