– Ты ошибаешься, – сказала Лора.

– Не прикидывайся, – отрезала Рут. – Посмотри, какие у тебя волосы, а глазищи…

Лора покраснела и хотела было запротестовать, но вмешалась Тельма:

– Послушай, Шейн, блестящий дуэт сестер Аккерсон в составе Рут и Тельмы не страдает ложной скромностью, но и не терпит хвастовства. Мы режем правду в лицо. Мы знаем свои достоинства и гордимся ими. Мы знаем, что нам не выиграть титул «Мисс Америка», но мы умные, и даже очень, мы этого не отрицаем. А ты потрясающая, и нечего притворяться.

– Моя сестра иногда слишком прямолинейна и чересчур красочна в своих выражениях, – извинилась Рут.

– А моя сестра, – продолжала Тельма, – пробуется на роль Мелани в «Унесенных ветром». – Она заговорила с преувеличенным южным акцентом и наигранным сочувствием: – Скарлетт у нас добрая. Говорю вам, Скарлетт очень хорошая. Ретт в душе тоже хороший человек, и солдаты-янки тоже хорошие, даже те, что разграбили Тару, сожгли урожай на полях и сшили сапоги из кожи наших младенцев.

Лора не могла удержаться от смеха.

– Так что брось прикидываться скромницей, Шейн! Ты потрясающая, и все тут.

– Ладно, ладно. Я знаю, что я… хорошенькая.

– Шутишь. Бледный Угорь свихнулся, когда тебя увидел.

– Верно, – поддержала Рут, – ты его просто ошарашила. Он даже позабыл о конфетах.

– Подумаешь, конфеты! – подхватила Тельма. – Пакетики леденцов, шоколадки!

– Ты, Лора, будь поосторожней, – предупредила Рут. – Он больной человек…

– Он ублюдок! – крикнула Тельма. – Помойная крыса!

– Он не такой уж плохой, – тихо сказала Тамми из своего угла.

Белокурая девочка была такой молчаливой, застенчивой и неприметной, что Лора забыла о ее присутствии. Лора увидела, что Тамми отложила в сторону книгу и сидит на постели, подтянув к груди худые коленки и обхватив их руками. Ей было десять, она была на два года младше остальных и маленькой для своего возраста. В белой ночной рубашке и носках она казалась привидением.

– Он и пальцем никого не тронет, – продолжала она неуверенным, дрожащим голосом, как будто высказывать мнение о Шинере было так же опасно, как идти по проволоке без страхующей сетки внизу.

– Еще как тронет, да только боится, – сказала Рут.

– Он просто… – Тамми кусала губы. – Он просто… одинокий человек.

– Нет, милочка, – отозвалась Тельма, – он совсем не одинокий. Он такой самовлюбленный, что ему достаточно своего общества.

Тамми отвернулась. Поднялась, сунула ноги в разношенные тапочки и пробормотала:

– Скоро отбой.

Она взяла с тумбочки косметичку, шаркая, вышла из комнаты и, затворив дверь, направилась к умывальной в конце коридора.

– Тамми берет конфеты, – пояснила Рут.

Волна отвращения захлестнула Лору.

– Неправда.

– Нет, правда, – сказала Тельма. – И не потому, что ей хочется сладкого. Она… она запуталась. Ей нужна опора, пусть даже это Угорь.

– Но почему? – настаивала Лора.

Рут и Тельма вновь обменялись одним из тех взглядов, что позволял им мгновенно и без слов обсудить вопрос и принять решение. Рут сказала со вздохом:

– Видишь ли, Тамми нуждается в такой опоре, потому что… потому что этому ее научил отец.

Лора подскочила:

– Собственный отец?

– Не все дети в приюте сироты, – ответила Тельма. – Некоторые здесь потому, что их родители совершили преступление и сидят в тюрьме. А других родные били или… подвергали насилию.

Лоре почудилось, что освежающий августовский ветерок, проникавший в окна, превратился в ледяной порыв поздней осени, преодолевший неведомым образом расстояние в несколько месяцев.

Лора спросила:

– Но Тамми, наверное, это