12. 12

Дамир

Мы проводим за рыбалкой еще пару часов и возвращаемся домой.

На заднем дворе установлен большой бассейн, внутри которого с довольными визгами плещется Степа, а рядом с ним улыбаясь и щурясь от солнца сидит Маша.

Она игриво плещет водой в сторону брата и тут же смеется, прямо как ребенок. Звонко и искренне, заставляя внутри что-то дребезжать, эхом отзываясь на этот смех. Губы сами разъезжаются в улыбке. 

 - Приехали, - раздается со стороны сиплым мужским голосом.

Перевожу взгляд на приветливо пожимающего руку Ивана мужчину. Федор Михалыч.

- Ну здравствуй, Дамир, - его руки тянутся ко мне, и, не ограничиваясь рукопожатием, старый знакомый отца заключает меня в объятия.

- День добрый, дядь Федь, - отвечаю, вежливо кивая.

- Какой ты стал! Где тот пацаненок, который с моим Ромкой мяч на поле гонял? Ром, - окликает, повернувшись в сторону, - Дамира помнишь?

Невысокий мужчина, чьи волосы уже тронула седина, а лицо - морщины, кивает в ответ. Кладет на землю палку, которой поправлял угли в костре, и протягивает мне руку.

- Как не помнить? Здорово, Дамир. Сколько лет не виделись.

- Давненько, - жму ему руку и передаю Ивану ведро.

- Ой, сколько вы поймали, ну даете! - всплескивает руками только подошедшая Илона, переводя восторженный взгляд по очереди с меня на Ивана. - Сейчас я ее подготовлю, и будем жарить. Маша, - разрезает воодушевленным криком воздух, обращая внимание дочки на нас, - помощь твоя нужна. 

Маша поворачивается и тут же встает, расплываясь в еще более широкой улыбке, предназначенной явно не матери, позвавшей ее. А мне.

- Вы уже приехали!

Что-то говорит, а я оглох. В одну секунду словно щелкнуло все вокруг и отключилось. Погасло, как на сцене, оставляя луч прожектора только на ней одной. Лучше бы она и дальше сидела в этом чертовом бассейне.

- Дамир, поможешь? – долетает до меня как сквозь стекловату.

На одеревеневших ногах подхожу к бассейну и протягиваю руку Маше. Она опирается на мою ладонь, а все, что я вижу – это красный купальник, плотно облепивший девичью грудь. Из-за воды и ветра ее соски четко очерчиваются под тканью. Кровь от головы пулей летит прямиком в пах. По тонкой шее неторопливо стекают капли воды, касаясь блестящей на солнце кожи, а меня подбрасывает от того, как тонкие пальцы крепко держатся за мои. Опускаю глаза и едва не сдергиваю ее вниз. Абсолютно приличный треугольник трусиков прикрывает ее спереди, но даже так я могу видеть, как ткань впивается в гладкую кожу, рисуя очертания женской плоти. Стискиваю зубы. В горле пересыхает, а внутренности наоборот вспыхивают. Руки начинают зудеть от желания прикоснуться ее там. Стащить белье вниз по ногам и, погладить ладонью упругие бедра, и…

- Вы так долго рыбачили, - говорит Маша, начиная спускаться.

Судорожно выдыхаю, взывая к чертовой куда-то подевавшейся выдержке.

- Время пролетело быстро, - отвечаю сдержанно.

Вторую руку Маша кладет мне на плечо, потому что больной ногой старается не наступать на скользкие ступеньки. Машинально подхватываю ее за талию и, забыв об отце позади нас, опускаю на землю. Ярко голубые глаза взметаются, а пальцы, все еще находящиеся в моей ладони, вздрагивают. Какая же она маленькая. Миниатюрная, как кукла. По приоткрытой губе стекает капля воды, притягивая мой взгляд как магнитом, минует подбородок, катится по шее, попадая на тяжело вздымающуюся грудь, соски которой плотно прижаты ко мне. Твою мать!

- Я вас заждалась, - шепчет тихо Маша, вкладывая в слова немного иной смысл, а по моим нервным окончаниям будто батогом проходятся. Хлестко так и отрезвляюще.