- Сама она, - отвечает за меня Сергей, его ладонь опускается на мои волосы, сквозь пальцы он пропускает прядки. - Да, Ева? - с нажимом требует подтверждения своему вранью. - Узнала, что тебя отпускают. И захотела встретить.

В глазах Яра появляется блеск, он верит, а у меня в горле горький ком стоит. Сергей его лучший друг, из этой субботы праздник для Яра делает.

А я понимаю, что мама его правду говорила, он меня ждал все это время, думал обо мне, как и я.

Из глаз брызжут слезы.

- Ева, - голос Яра низкий, глубокий, такой ласковый, большим пальцем с шершавой подушечкой он осторожно вытирает мою щеку. - Чего ты, что такое, - он поднимает меня, пытается усадить ровно. Перед глазами его пухлые губы, и я не удерживаюсь, набрасываюсь сама.

Он отвечает, после удивленной заминки, подхватывает меня под ягодицы и опускает на себя сверху, как наездницу, запрокидывает голову на спинку, руками забирается под свитер и исступленно сжимает. В нем просыпается жадность, грубость, месяцами копившееся в брюках напряжение твердым бугром упирается между моих ног.

Дрожу и целую его, мокро и солено, со слезами смешано, дергаю воротничок его рубашки, меня распирает, мне давно не было так хорошо, так правильно. С трудом соображаю, что меня аккуратно, но настойчиво тянут за волосы, заставляя оторваться от Яра.

Мутным взглядом натыкаюсь на Сергея, на его губы, приоткрытые в нетерпении, за волосы он наклоняет к себе, и впивается в мой рот, сладким от шампанского языком проталкивается глубже, и я всхлипываю, сплетаюсь с ним.

Сижу на Ярославе верхом, и под его руками вздрагиваю, они орудуют под свитером, задирают бюстгальтер. Яр с глухим стоном сжимает мою грудь и машинально двинув бедрами, толкает меня, наши тела отделяет ткань, а я так остро чувствую, что готова взорваться.

Сергей прикусывает мою губу.

Отворачивается, по дивану пробирается ближе к водителю и командует:

- Поехали отсюда.

СЕРГЕЙ

Тихо называю адрес, и нас везут. К дому Яра, разумеется. Пусть увидит знакомую обстановку, пусть уже осознает, что все закончилось, и он на свободе.

Ева все также сидит, обхватив бедра друга, шепчет что-то бессвязное, да он и не слышит. Плевать, кто и что говорит, Яр пальцами слезы с ее лица вытирает, губами собирает.

- Я скучал по тебе, заучка, - улыбается ей, произнося почти забытое прозвище. – Каждую секунду скучал.

И Ева целует его со всхлипом, а я отворачиваюсь.

Присоединяться к ним не буду. Ева – подарок для Яра, олицетворение того, что было, и уже не вернуть. Пусть попрощается с ней, а потом я расскажу другу все о нашей великой любви.

Раз она сама такая жалкая трусиха.

- З-зачем сюда? – Ева в окно смотрит только когда лимузин останавливается у знакомого дома, а затем на меня обиженный взгляд бросает.

- А куда еще? Здесь мой дом, - смеется Яр, освобождая меня от обязанности отвечать девушке, на которую я с каждой секундой злюсь все больше, и больше. – Ох, дьявол, сейчас только родителям напишу, чтобы не торопились. Перенести встречу не смогу, прости, Ева, не могу так с родителями поступить. Мама меня прикончит, если попрошу не приезжать, а отец поможет спрятать труп. Но пара часов у нас есть. А завтра я весь твой.

- Лучше с родителями побудь, а я домой, - пытается Ева дать заднюю, но я головой качаю, и вытаскиваю Еву из машины, «нечаянно» захлопывая перед Яром дверь.

- За что ты так со мной? – шепчет.

И этот шепот по мозгам долбит, не могу ее слезы видеть. Прижать к себе Еву, утешить тянет, все что угодно пообещать, чтобы больше ни единой слезинки ее не видеть, но с меня, пожалуй, хватит.