Он вскидывает брови. И усмехается.

- Ты где-то у меня кольцо видишь, Ева?

Бросаю невольный взгляд на его руки, те самые руки, что обнимали меня, сжимали, удовольствие дарили и любовь, самые лучшие руки на свете, и на безымянном пальце нет кольца.

От неожиданности беру шампанское, которое он мне упорно толкал и вскидываю голову.

- Сегодня важный день, - Сергей наполняет свой бокал. С тихим звоном наши стаканы сталкиваются. Сергей наклоняется ближе ко мне. И выдыхает. - Яра отпустили. Ты тогда сбежала. Как сучка. А сейчас никуда не денешься, все, Ева. Едем встречать.

ЯРОСЛАВ

Я уже свободен, об этом сообщил и адвокат, и отец, но снова этот чертов конвой. Пока бумаги не подписаны, пока мои вещи мне не выданы, я считаюсь подследственным, и это дико бесит.

Интересно, как скоро я отвыкну от тюремного уклада?!

- Сукин сын! – Настя вскакивает при моем появлении, и бросается ко входу, плюнув на охранника за моей спиной.

- Ее в списке нет, уведите меня обратно в камеру.

- Сами разбирайтесь, - недовольно бросает конвоир, и закрывает за собой дверь.

А я остаюсь. Наедине с этой ведьмой, с которой спал, и на которой чуть не женился.

- Дерьмово выглядишь, Яр, - Настя кривит губы, будто я и сам не знаю, что выгляжу отстойно: еще бледнее стал, похудел, и одет отнюдь не в Бриони. – Как тебе удалось это провернуть?

- Что именно, дорогая моя… вернее, уже не моя, слава Богу! О чем ты?

- О том, что тебя освобождают. Сегодня, - взвизгивает она, и ладонью по губам проводит нервно, размазывая матовую помаду по щеке. – Признавайся!

И такое возмущение в голосе Насти: несчастная, обиженная девочка с обманутыми надеждами. А мне смешно от этой ее идиотской искренности.

- Ты приперлась сюда, чтобы узнать, какого хера меня отпускают? И как удалось это провернуть, так, Настя? Ну Лиле ведь удалось меня сюда затащить, хотя оба мы знаем, что к дуре этой я даже не прикасался. А невиновный не должен сидеть в тюрьме, - подмигиваю ей, и взгляд на живот опускаю: - Шла бы ты домой. И… прими мои поздравления.

- Издеваешься? – шипит гадюкой. – Свадьбу отложили, твой дружок расстарался на славу. Вы отлично поиздевались надо мной, оба обманули, и оба еще пожалеете! Ты и…

- Кончай истерить! Я с будущим ребенком тебя поздравил, или тебе важнее свадьба?

Надо же, значит, свадьбу отложили. Оно и к лучшему. Отец сызмальства твердил мне, что если случится такое, что девушка от меня забеременеет – я жениться буду должен, и я воспринимал это как аксиому. Но иногда лучше порознь, как в случае Насти и Серого: и они в выигрыше, и ребенок. Может, Серый это поймет, и свадьбу вообще отменят.

- Я не беременна, идиот! Я что, толстая? – топает Настя ногой. – Не знаю, что вы затеяли, и как все провернули – Лиля спряталась в какой-то норе, и не отсвечивает, но я все разузнаю. У нас был уговор, дата была назначена, но сначала эта ваша затюканная студенточка сорвала мне свадьбу, а теперь еще и это, - она подбегает ко мне, встает вплотную и рычит: - Так не пойдет! Я тебе и на воле жизнь смогу испортить!

Оказывается, отец много полезных вещей мне говорил. Например: равновесия не существует, и если мы не прогрессируем, значит мы деградируем. Сейчас я это осознал в полной мере, за эти месяцы заключения я отупел, и не понимаю, что несет эта дура. Слова простые, фразы тоже, но вместе не компонуются.

- Ты не беременна? – переспрашиваю глупо.

- Нет, естественно! Стала бы я фигуру портить!

Не беременна, но Серый должен был на ней жениться. И дату перенесли. Он влюбился? Или так сильно захотел Настю, что решил таким образом к себе привязать?