Босс пребывал в хорошем расположении духа, даже несмотря на то, что я вчера его прокатила с совместным просмотром фильма и не отвечала на сообщения. Совещание проходило в дружеской, практически семейной атмосфере. Паша то и дело начинал смеяться, коллеги шутили между собой. Словом, ничто не предвещало беды.

Но тут как гром среди ясного неба прозвучал вопрос от того самого молодого руководителя правового блока, на которого я заглядывалась на прошлой неделе:

– Я так и не понял, а кто Юлю замещать будет? К кому обращаться с вопросами?

Все за столом застыли в том положении, в котором были, с нелепыми улыбками.

– Какую Юлю? – не понял сначала Славин, единственный из всех продолжая улыбаться искренне. Парень кивнул на меня, сжимающую ручку и представляющую на ее месте его шею.

Ну все, малахольный, тебе не жить! Считай, ты труп! Нам с Пашкой такие несообразительные руководители не нужны! Вернусь и лично уволю. Хотя нет, я уволю тебя руками Славина! Чтобы ты понял, что такое женское коварство!

– А зачем ее замещать? – все еще не понимал, что происходит, Пашка, но уже напрягся, заподозрив неладное.

Парень обвел взглядом лица коллег, понимая, что сболтнул лишнее. В отличие от него остальные или знали, или подозревали, но все молчали, как и было велено первой леди компании. Но было поздно: босс уже даже улыбаться перестал, и ему пришлось отвечать:

– А разве вы в отпуск не уходите со следующей недели? – поинтересовался он, резко переходя на «вы» и обращаясь ко мне.

Я с оглушительным треском в повисшей тишине сломала ручку, и ее верхняя часть отлетела на середину овального стола, за которым мы расположились. Коллеги перестали улыбаться. Кто-то виновато склонил голову, кто-то, как Светлана Игоревна, задрал подбородок, готовый отстаивать позицию, что парень все не так понял. Но было поздно.

Пашка обвел всех суровым, оценивающим взглядом, проигнорировав меня, резко встал и гаркнул уже далеко не доброжелательным голосом:

– Совещание окончено. Юлия Валерьевна, за мной!

Черт! Черт! Черт!

Выходя, обернулась к коллегам. Светлана Игоревна сжала и подняла кулаки под моим взглядом, мол, борись, держись. Марина смотрела с беспокойством. Мужская часть руководства, возглавляемая Сергеем Петровичем, голодными взглядами уставилась на испуганного суслика из правового блока. Правильно! Растерзайте его! Пусть ему будет так же плохо, как мне сейчас!

Пока мы со Славиным шли по коридору до директорского кабинета, я прямо физически ощущала, как вокруг него сгущается грозовая туча злости и ярости. И действительно, стоило нам зайти в его обитель, он бросил раздраженно планшет на стол, тот прокатился по скользкой поверхности, сбил кружку, та упала, расплескав по полу остатки утреннего кофе, а Паша даже не заметил.

– Что это значит?! Какой еще отпуск?! Почему я об этом ничего не знаю?

– Очередной. Оплачиваемый, – ответила четко и спокойно. Пусть хоть матом начнет ругаться, в отпуск я поеду. Это уже решено. Ни за что не отступлю!

– Почему я об этом не знаю? – снова повторил он, начиная повышать голос. – Я не подписывал никакое заявление! Или ты мне его подмахнула, зная, что я тебе полностью доверяю?

– Что? – возмутилась. – Хорошего же ты обо мне мнения! Ничего я тебе не «подмахивала»! – От подобного обвинения тоже начала злиться, сколько ни пыталась держать себя в руках.

Меня совершенно не устраивал его тон. Он не имел никакого права кричать из-за отпуска, который я уже давно заслужила. Пусть вообще молчит и радуется: со своими переработками я могла бы уехать в кругосветное путешествие на год!