Сначала после ликвидации гарема, а также сказанных сгоряча слов о штампе в паспорте я снова вспомнила о своей влюбленности, спрятанной в дальнем уголке сердца. Даже неромантичное предложение в исполнении Славина зажгло во мне надежду, и я снова начала возводить воздушные замки из грез.

Я всерьез ждала, что Пашка в скором времени начнет за мной ухаживать, приглашать на свидания, объясняться в любви. Но проходило время, он медленно прощал себе мое избиение и снова приходил в свое обычное веселое состояние, но оказывать знаки внимания не спешил. Вернее, он вел себя как обычно: таскал сладости и милые девичьему сердцу безделушки, по праздникам дарил роскошные букеты и ювелирные украшения, подвозил до университета, забирал с работы, делал дружеские комплименты про синяки под глазами и грязные, как у свиньи, сапоги, водил в кино и кормил в кафе и ресторанах. Но ничего сверх того, что было и раньше, не предпринимал.

Я ждала, ждала красивых слов и романтичных подвигов. А дождалась в итоге Настю.

Конечно, красавчик Славин, испытывавший слабость к прекрасному полу, не смог долго оставаться один. И вскоре в наш дуэт вклинилась третья лишняя красотка. Представлял мне ее Паша с таким выражением лица, будто ожидал от меня истерики и готов был ею насладиться. Не знаю, какой именно ждал реакции на свою первую официальную девушку, но я явно его удивила.

Да, красивая; да, умная и начитанная; да, воспитанная и улыбчивая; да, дружелюбная и приятная. И что с того? Я-то знаю, что я лучше, а Славин – чертов бабник.

Помня о том, как мои отношения с Сашей, а также последующие менее серьезные романы встречались неодобрением Славина и разбивались о нашу неприкосновенную дружбу, не терпящую посторонних, я постаралась быть предельно вежливой и терпеливой с Настей. Дома, конечно, оторвалась на славу, опустошив весь холодильник и обезглавив медведя, которого мне подарил Славин на восемнадцатилетие. Но потом взяла себя в руки: прогулялась до мусорки и села на диету с понедельника. В общении с Пашей и Настей избрала для себя стратегию невмешательства и безразличия.

И будто расстроила этим Славина. Или он от меня ожидал такой же ревности, которую демонстрировал сам? Я должна была биться головой об стену и истерить?

Не знаю, чего именно он ждал, но, кажется, был расстроен, что я начала отдаляться. А мне было просто неприятно чувствовать себя третьей лишней и видеть его с другой, поэтому я углубилась в учебу и работу, и встречаться мы с Пашкой стали так же редко, как и во время моих отношений с Сашей.

Когда же я его видела, то все время отмечала опущенные плечи и потухший взгляд. Может быть, конечно, у него были проблемы другого рода и из-за них он все время пребывал в унынии, но при виде меня постоянно ныл о том, что мы теперь совсем не видимся и он, видите ли, скучает.

Я вот тоже, например, скучала. Поэтому и согласилась на сеанс совместного просмотра фильма у него дома однажды.

Подошла к его съемной квартире вовремя, но не успела постучаться, как позвонил раздраженный Славин и предупредил, что опаздывает и чтобы я ехала к его родителям. Удивленная сменой локации, отправилась по указанному маршруту. Но и там его не было, а дверь мне открыла тетя Марина, его мама.

Выглядела она недовольной при виде меня, но к этому я привыкла за годы общения с Пашкой, поэтому, не обращая внимания на нее, прошла вглубь квартиры, пообщалась с домработницей Славиных, отрезала кусок пирога и отправилась в гостиную включать телевизор.

– Ты что здесь делаешь? – поинтересовалась тетя Марина, зайдя в комнату как раз тогда, когда я сидела на полу с тарелкой на коленях, прислонившись спиной к дивану, и листала каналы.