Итак.
Итак, пункт один: разобраться, кто устроитель и судья конкурсов на новогодние праздники. Пункт два: почитать все книги ректора Бонифация, до которых дотянусь…
ШУРХ. ШУРХ. ШУРХ
Да чтоб вас подбросило и жопой на алебарду уронило! Я тихонько зарычал, выходя из себя.
Ну всё. Этот неподражаемый пытался спасти мир от себя самого! Он не виноват, что мир не понимает намёков!..
Тихонько заворчав, я распушил шерсть и выразительно огляделся по сторонам. Ну? Кого тут убить?
Шурх.
…
Хм.
Мои кошачьи охотничьи инстинкты, разбуженные шебуршанием маленьких лап по камню, однозначно указали направление. Животное упало в канализацию? И как ухитрилось? Сооружение выглядит заброшенным…
Я сунул нос в щель, чтобы посмотреть, как изволит говорить тётушка, “что там интересное показывают”.
Показывали…
— Ты что за хрень? — пробормотал я, наблюдая, как непонятный мышеподобный зверёк упорно (и, разумеется, совершенно бессмысленно) пытается взобраться по отвесному камню.
Шурх.
Ну конечно, сорвался.
С головой ушёл в воду, но глянь-ка, вынырнул. Ещё и смотрит на меня так…
— Я не хрень, — сказал зверёк мягким, бархатистым голосом. — Я — пищуха.
Эм.
❄
— Это бессмысленно, — заметил я лениво, наблюдая, как пищуха очередной раз сползает со стены. — Ты не сможешь выбраться.
Зверь бросил на меня крайне выразительный взгляд. И продолжил карабкаться.
Забавно.
Нет, по-хорошему, надо было вытащить его сразу, пожалуй. Но могу я немного потешить кошачьи инстинкты, а? Котики, которых так любят бабы, обожают в тёмных уголках играть с добычей.
Дать надежду — и отобрать. Придушить — и отпустить. Поиграть в горячее и холодное…
Да, пожалуй, неудивительно, что бабы любят котиков.
— И что ты меня не умоляешь помочь? — спросил я у пищухи вкрадчиво.
— А ты поможешь?
— А я подумаю. Что предложишь… Как умолять будешь…
— И что тебе предложить?
Я задумчиво осмотрел зверька.
Мокрый. Тощий. Судя по голосу — парень.
Смотрит, как Лит-тир, когда я сломал ему ногу на тренировке и смеялся над тем, что он слаб и жалок…
Ну нахрен.
Пора с этим заканчивать, а то что-то мне не нравится сравнение. Не самое приятное воспоминание; и одно из первых мест пьедестала “я этого стыжусь”, который у меня сложен из самых отборных ошибок.
Я тогда накащал его, по сути, ни за что, и очень жестоко; с лёгкой руки друзей-кузенов, но в целом, конечно, сам себе малолетний дурак.
В итоге, Лит-тир в том овраге полтора дня просидел. Я как раз тогда окончательно его зауважал, потому что — есть за что, так?..
А потом кто-то из слуг нажаловался Минночке. Она пришла и вписала мне с друзьями таких пиздюлей, что мало никому не показалось.
Ох, как я тогда бесился, что она меня перед кузенами унизила!.. Дурак был, страшно вспомнить.
А поблагодарил я её за это спустя много лет, когда в мозгах слегка прояснилось.
Но, видать, старые привычки изжить бывает сложновато.
— Будешь должен мне помощь всякий раз, когда я попрошу, — выдал в итоге я.
Так-то я, если честно, в любом случае ему бы помог.
Он, конечно, дурак, туда свалиться надо было ещё исхитриться. Но понятно, что подыхать я его там бы не оставил… Просто без толку морочиться тоже не хочется. У меня в этом приюте для скорбных умом невыделанных меховых накидок ни одного союзника нет. А так… Эта тварюшка — не та ловкая крыса с хитрющими глазами, в которую превращается мой лучший друг. Но всё равно чем-то они похожи. Значит, будет моим миньоном…
— В течение пяти лет, — сказал пищуха.
Хм.
Может, не такой уж он и бестолковый. Честно говоря, в такой ситуации яиц на то, чтоб торговаться, не у каждого хватит.