Дарьер подошел и приложил руки к стеллажу.

— Холод, — проговорил через минуту. — Похоже вы правы. Я чувствую холод. Оттуда явно тянет.

Отступил, покачал головой.

— Увы, леди, но помочь здесь я вам не смогу. Если даже сдвинуть шкаф, стоящий здесь явно не к месту, то сама дверь… Запечатана магически и явно кем-то умелым.

— Хайном, — буркнула я. — Сахли слишком слабый шаен.

Уже раздосадовано добавила.

— Как же не вовремя он появился.

В комнату Дарьера мы вернулись задумчивые, уже когда зашло солнце.

До этого я пыталась найти еще хоть что-то. Ходила от ниши к нише, трогала статуэтки.

Ничего. Мы вернулись ни с чем.

Я села у камина и начала размышлять вслух.

— Если я все правильно понимаю, у господина Астеша была любовница очень похожая на меня. Но отчего-то все это скрывают. Видимо, была какая-то неприятная история или неприличная. Настолько нехорошая история, что о девушке запрещено говорить. А ей портрет пылиться в подвале. И судя по тому, что господин выбрал именно меня, к девушке у него были неоднозначные чувства. Тогда почему о ней запрещено говорить? Может он совсем и не любил её, а наоборот, тогда это объясняет его отношение ко мне. Хотя нет, это ничего ни капли не объясняет. Ведь все-таки, я не она! Кроме того, Хайн действительно испугался, что меня увидела эта леди, приходящая в замок. А сама леди в первый момент буквально шарахнулась от меня. И что-то там говорила о властях. Все это странно, ты не находишь Дарьер?

Повернулась к слуге сидящем на кушетке. Он смотрел на меня внимательно. Очень внимательно. И вдруг сказал.

— Может девушка совершила нечто такое, о чем нельзя говорить. А вы похожи и вполне возможно, что вас могут принять за неё и наказать за её деяния.

Какая неприятная мысль, она была и у меня. Вот только озвучивать не хотелось. За меня это сделал Дарьер.

Я задумчиво смотрела в камин.

— Но при этом Хайн и Астеш не торопятся выдавать меня властям. А это может значить, девушка сделала проступок не по отношению к господину, а…

Мне вдруг стало совсем не по себе.

— Она государственная преступница!

— Смотря что считать преступлением, — глухо отозвался Дарьер. — Иногда благие помыслы, если не совпадают с действиями властей, также считаются преступлением.

Я вздохнула смотря в огонь. Чем больше размышлении, тем больше вопросов. И попытка ответить на них приводит к далеко неутешительным выводам. Хотя какие там выводы. Я совершенно не понимаю происходящего. Все к чему я пришла, это, у Астеша была любовница похожая на меня. Скорее всего совершившая преступление. И бывшая видимо очень неоднозначной личность, её даже эта приходящая леди боялась. И вот эта бывшая любовница отчего-то исчезла. На её место попала я. Вернее, меня нашли и привезли. Отношение Астеша при этом ко мне более чем странное, то злость, то ярость, то желание получить в грубой форме и в конце концов попытка примирения. А еще меня судя по всему желают спрятать подальше от глаз остальных шаенов. Интересно, что же такое сотворила бывшая любовница, что память о ней окутана таким зловещим мраком?

Где-то далеко за окнами раздался вой. Я прислушалась. Вой я узнавала, не смогла бы теперь спутать ни с чьим другим.

— Гариконы, — проговорила тихо.

— Сумрачные твари, — отозвался Дарьер. — Жуткие и молниеносные.

Я посмотрела на Дарьера. Он выглядел отрешенно-задумчивым.

— Ты что-то знаешь о них? — спросила немного растерянная его фразой.

Он вздрогнул как от щелчка кнутом и перевел быстрой взгляд на меня. Постарался слегка улыбнуться, вышло вяло.

— Лишь то, что говорил о них Хайн. Молниеносные, жуткие, хищные. — Смолк.