— Женщина от его превосходительства.

Я не сразу увидела, кому это было адресовано. Я стояла посреди заброшенной приемной одна — солдаты сразу вышли. Но, судя по шагам, остались у двери. В приемной была еще одна дверь, которая прежде, вероятно, вела в комфортный кабинет руководителя. Куда она вела теперь…

— Заходи.

Мужской голос. Я не шелохнулась, лишь сильнее вцепилась в свои вещи, понимая, что нужно срочно одеться, но не могла пошевелиться. Я положила, наконец, платье на покосившийся стул, занесла руки, чтобы надеть сорочку, но ее резко сдернули. Я почувствовала теплую руку повыше локтя:

— Пойдем, это тебе не нужно.

Передо мной стоял высокий совершенно лысый толстяк в сером кителе, едва не трещавшем на огромном брюхе. Блестящие пуговицы с трудом выдерживали натяжение ткани. Вероятно, это и был Зорон-Ат. Я дернулась, но он сжал пальцы и потянул в сторону двери. Я лишь смотрела на его руку. Никогда не смогу привыкнуть, что у виссаратов по шесть пальцев. Хотя, если не знать, эту особенность даже не сразу уловишь. Но я знала. Все знали. И дело было даже не в этом: шесть пальцев — значит враг. Захватчик. Это было верным знаком.

— Пойдем.

Он потащил меня в дверь, но я упиралась. С таким остервенелым упрямством, что он даже ослабил хватку. Уставился на меня, а я сжалась, прикрываясь руками и волосами.

Зорон-Ат вздохнул, поджимая губы, нервно потер брови:

— Ну? И чего ты добиваешься?

Я подняла голову:

— Отпустите меня. Пожалуйста.

Это было глупо. До идиотизма. Но я должна была хотя бы попытаться. История знает примеры, когда за отчаянную глупость миловали.  Но, это, кажется, не мой случай. У Зорон-Ата были темные глаза. Зеленоватые, как болото. Три зрачка становились почти неразличимы, и глаза казались даже человеческими. Просто толстяк с надутыми щеками и тремя подбородками. Но это был не просто толстяк.

Он снова вздохнул:

— Знаешь, мне все равно… — у него тоже был жесткий выговор, но в сравнении с обликом казался совершенно неуместным. Будто толстяк шевелил мясистыми губами, а говорил кто-то другой. — У меня приказ, и я никак не могу его нарушить. Ты понимаешь меня?

Я молчала. Смотрела в пол.

— И будет гораздо лучше, если мы поможем друг другу.

Я вскинула голову:

— Поможем?

Виссарат повел носом, что-то улавливая возле моего виска, шумно вздохнул, закатывая глаза:

— М… Какая мощная волна… Даже жаль сразу использовать.

Я затряслась. Нет, Зорон-Ат не выглядел настолько хищным и угрожающим, как их карнех, но меня колотило от бесконтрольного страха. Что они улавливают? Я подняла голову:

— Куда использовать?

Зорон-Ат вновь схватил меня за руку, вталкивая в дверь:

— Я не уполномочен разглашать таким, как ты.

Мы стояли посреди кабинета. Обычный кабинет, брошенный каким-то начальником. Лакированные столы буквой «Т», несколько вытертых стульев. Обрывки карты на стене, на шкафу — мертвые растения. У стены, прямо передо мной — узкий черный ящик, опоясанный тонкими полосками серебристого металла. Приборная панель, на которой горели кнопки и всплывали символы. Ящик походил на приставленный к стене гроб.

Зорон-Ат  отогнул скрепы, откинул крышку, демонстрируя совершенно черное нутро ящика. Мне даже показалось, что в нем нет дна — только бесконечная черная бездна.

— Входи.

Я смотрела в черноту, потом перевела взгляд на виссарата, попятилась, инстинктивно качая головой.

— Входи.

Я вновь покачала головой. Резко развернулась, порываясь выбежать прочь, и плевать, что у двери солдаты. Но Зорон-Ат успел ухватить меня за запястье своей цепкой шестерней. Он буквально втолкнул меня в ящик и с грохотом захлопнул крышку.