— С Новым годом, Вика. Давно не виделись!

Скидываю вещи на пол и прохожу вперед. Никогда не была такой злой, видимо, началось все с задавленных пальцев Самарского, а сейчас продолжается выбиванием собственной чашки из рук этой стервы. Кофе расплескивается по столу, но моя чашка цела, и на том спасибо.

— Что ты здесь делаешь?!

— Полегче, что это за гостеприимство такое?!

— Это моя чашка и мой дом. Как хочу, так и веду себя. И ты не ответила.

— Я здесь сидела и спокойно пила кофе, пока ты не выбила из моих рук чашку. Я ждала твоего брата, который внезапно уехал по одному важному звонку. Бросил меня, паршивец такой, на Рождество, — с усмешкой произносит она, — но скоро должен прийти.

— А ты, я смотрю, уже родила. И ребенок, наверное, недоношенный и болезненный вышел, да?! Ну ты и сука! — сжимаю кулаки и пытаюсь успокоиться, но ничего не выходит. — Как давно ты с моим братом?!

— Почти сразу после нашего разговора. Да ладно, Вик, это жизнь, надо быть чуточку спокойнее, и совет тебе на будущее: ищи разные варианты и всегда будь готова переиграть свои же планы, если они внезапно дают сбой. Не нервничай так, а то морщины ранние появятся.

— Тварь. Какая же ты…

Оборачиваюсь по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно ударить эту стерву, и впервые в жизни понимаю, что готова кого-то убить. Но, как назло или на счастье, под рукой, кроме чашки, ничего не оказывается. Но нет, чашка мне дорога. Вместо этого я хватаю Марину за волосы и что есть сил начинаю дергать их в стороны. Как самая настоящая истеричка, крепко сжимаю эту стерву, которая не остается в стороне и тоже хватается за мои волосы. И если бы не звук открывающейся двери, на этом мы не остановились бы. Финальный аккорд – толчок, и эта стерва с грохотом падает со стула. Демонстративно кривит лицо ошалевшему Максу и начинает пускать слезы. Никогда не подумала бы, что окажусь свидетелем, а, точнее, участником самого настоящего бреда.

Я совершенно не помню, как вошла в спальню, и что говорил брат. Единственное четкое воспоминание, что тогда я возненавидела всех. Брата – за то, что с этой стервой, ее – за то, что подтолкнула меня на тот шаг, но больше всего себя – за то, что сама лишила себя счастья. Сама! Своими собственными руками испортила себе жизнь. Еще каких-то пару месяцев назад, поговорив с Олегом, могла бы уже сейчас быть с ним, пусть ненадолго, но могла бы.

Наверное, частичка веры во мне еще оставалась. А вдруг еще не поздно? Попробовать-то можно.

Так и пошла пробовать через день после случившегося. Совершенно не готовилась, на мне не было ни красивой одежды, ни макияжа, и в голове не было ни единой здравой мысли. На что я наделась – не знаю. На лице разве что дебильная улыбка сияла, когда Олег распахнул дверь. Стоит и осматривает меня со скептической улыбкой.

— Привет, — наигранно веселым голосом произношу я.

— Ну, здравствуй. Что ты здесь делаешь? — поправляя крестик на шее, интересуется Олег. А я только сейчас осознаю, что он стоит в одних брюках.

— Я хотела извиниться… за пальцы.

— Это все? — с ухмылкой произносит Самарский.

— Я не хотела, это как-то само получилось. А сейчас Новый год, и нельзя было в него вступать с обидами. Вот.

— Ну, супер. Я уже забыл и простил. Можешь быть спокойна. Что-то еще?

Смотрю на него и буквально взглядом умоляю: ну впусти меня в дом и сделай все то, что хотел раньше. Но вместо того, чтобы «исполнить» мои несказанные вслух просьбы, позади Олега появляется симпатичная длинноволосая шатенка. Она кладет руку на его плечо и тихим голосом спрашивает: