На миг в глазах ледяного  мелькнуло что-то человеческое. Он  присел, потрепал кота за ухом. Правда этот жест у Пэрсика не вызвал никаких положительных эмоции. Котейка у меня теплолюбивая тварюшка, поэтому от прикосновения ледяной ладони к своей шубке, рыжик отпрыгнул в сторону затрясся от омерзения и задергал лапами, будто в миску ему положили несвежий корм. А я увидела изменившееся лицо Раниона. Всего на миг в его глазах мелькнула такая боль, что сердце сжалось в тугой комок страха, а потом ледяной рассыпалась ворохом снежинок, и порывом ветра улетел в окно, оставив после себя стужу, небольшие сугробы и  лужицу на полу, в  которую превратился лед в теплом помещении. Женевьев выдохнула и подскочила к окну, чтобы закрыть ставни и прогнать из комнаты холодный воздух, а я подошла к ней и остановилась за спиной. На темном небе  виднелся серебристый силуэт стремительно удаляющегося ледяного дракона.

- Прости за то, что вернулась… - спустя какое-то время пробормотала я.

- Ты всегда действовала  эмоциями, а  не головой, - вздохнула сестра.

- Мне лучше уйти и не подвергать вас опасности.

- Да, так будет лучше, - подал Девид голос.

- Ты остаешься, - Женевьев на мужа даже не взглянула. – Ранион найдет тебя везде, но он не причинит вреда мне. Он знает, я  не хотела, чтобы с ним это произошло. И до последнего пыталась исправить.

- Я тоже не хотела, - прошептала я, глотая слезы.

- Но ты все же сделала с ним это, и он никогда тебя не простит.

4. ГЛАВА 3

После посещения Раниона, как ни в чем ни бывало вели себя только Китти и Пэрсик. Пэрсик залез к племяшке на руки и нагло спер с ее тарелки кусок мяса, Девид явно был не в восторге от такого  поведения приблудной скотины. Ей богу, я даже покраснела от стыда за своего домашнего питомца и попыталась отобрать у поганца добычу, но кот  предусмотрительно сожрал  ее в углу за шкафом докуда никто не смог дотянуться. А Китти так и вообще была просто счастлива. После ужина она лично отловила Пэрсика и сказала:

- Он со мной спать.

Я не очень была уверена, что мохнатый согласится, но сейчас кот покорно болтался в руках малявки и не делал попыток сбежать, напоминая жирную лохматую сардельку. Женевьев отправилась укладывать дочку спать, и я, пользуясь случаем, тоже сбежала. Не хотела оставаться один на один с Девидом, испытывала необъяснимую скованность. Он хоть и молчал, но был сильно недоволен моим присутствием в доме.

 Я сослалась на усталость и сбежала в свою комнату. Мне требовалось время, чтобы все обдумать. Девид провожал меня тяжелым взглядом. Я его понимала, так как именно я внесла сумятицу в их размеренную жизнь, и сейчас страдала по этому поводу.

Женевьев не обманула. Моя комната на втором этаже ничуть не изменилась с того момента, как я уехала отсюда. Домашний дух исправно наводил порядок. Пыли не было, но вещи лежали на своих местах. Любимые куклы, книги, милые двенадцатилетней девочке безделушки, плед и подушка на окне, где я любила читать. И там же старинная книга в кожаном переплете, как напоминание о том, что маленьким ведьмам нельзя озвучивать свои желания.

Точнее можно, но очень осторожно. Моим первым заклинанием – было проклятье. Я превратила того, кого боготворила в безразличную и холодную ледяную статую,  ледяного дракона, который управляет стихией и обитает в замке на горе, потому что  рядом с ним погибает все живое.

Когда Ранион и Женевьев объявили о своей помолвке, именно так я чувствовала себя – маленькой, замороженной девочкой, у которой перестало биться сердце. Ледяная сказочная история, которую я любила читать вечерами,  злость и отчаяние  дали импульс колоссальной силе, и она выплеснулась в уродливом проклятье,  разрушившем сразу же несколько жизней, одной из которых оказалась моя собственная. Почему я тогда сама не заледенела? По крайней мере, это было бы справедливо.