Моя голова лежала у него на плече, а лицо ласкал прохладный ветер, но мне было так тепло в его руках. Так хорошо, что мне не хотелось думать, что это может значить что-то большее, чем просто дружеские объятия. Ведь он просто обнимает.
— Может, зайдем внутрь? — почти шепотом спросил он и от его горячего дыхания по шее побежали мурашки.
— Мне и тут хорошо, — сонно ответила я, открывая глаза и встречая пристальный взгляд. В его голубых глазах мерцали огни, завораживая и притягивая. Его лицо в этот момент было настолько красивым, что казалось нереальным. Чувственно приоткрытые губы совсем не сочетались с жесткой щетиной. Захотелось прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что он не растает как мираж. Сама не понимая зачем, я протянула руку, касаясь пальцами его щеки.
— Колючий, — усмехнулась, а он не улыбнулся в ответ. Секунду серьезно смотрел на меня, а потом поцеловал… 
На меня словно плита бетонная упала.
Настолько неожиданно, что не разберешь, приятно или нет.
Всего одно касание губ, а сердце ухнуло в самые пятки.
Если бы он не держал меня, я бы упала.
— Ты что делаешь? — сдавленно зашипела я, моментально трезвея. Сонливости как ни бывало. Сердце застучало, отдавая глухим барабаном в висках.
— Я? — он мигом отстранился и испуганно моргнул.
— Ты меня… меня… поц… цело… вал! — я задыхалась, губы не слушались, словно их обожгли. А на его лице застыло полное смятение.
Господи, ну конечно же! Как можно быть такой глупой и не замечать очевидного. У него до сих пор остались ко мне чувства. Мы не просто друзья! Совсем не друзья! Невозможно дружить с тем, в кого когда-то был влюблен.
 — Паша, — вздохнула я, кутаясь в плед, и внимательно разглядывая деревянные перила балкона, — Это… понимаешь…
Слова не хотели складываться в связное предложение. Даже шесть лет тому назад, когда он взял меня за руку и впервые признался в своих чувствах, мне было легче говорить. Сейчас я тоже должна четко обозначить наши отношения, но не могу и слова сказать. Комок в горле мешает, а голова думает совершенно о другом. О том, о чем не должна думать замужняя женщина с двумя детьми.
— Если ты по-прежнему меня любишь, нам лучше не видеться, — разом выдохнула я, ощущая гнетущую пустоту в сердце. — Так будет правильно…
Для кого правильно? Для него? Меня? Но почему от мысли, что придется вернуться в свой мирок, лишенный красок, и больше никогда не чувствовать его тепло, становится так невыносимо грустно?
Почему он молчит? Смотрит ли сейчас с такой же грустью или обиженно отвернулся? Я была не в силах поднять на него свой взгляд. А может, он сейчас шагнет ко мне и обнимет настолько крепко, что станет трудно дышать, и скажет, что я нужна ему?
— Киселева, ты сейчас о чем вообще? — вместо этого спросил он. Я нахмурилась и с подозрением покосилась на своего босса. Он стоял, сложив руки на груди. На лице ни грусти, ни обиды, ни малейшего сожаления о содеянном. Спокойный, словно ничего и не было. — С чего ты взяла, что я люблю тебя?
Я удивленно моргнула.
— Но ты поцеловал меня, — неуверенно проговорила. Мне же это не показалось?
— И что? Это всего лишь поцелуй, — пожал он плечами, словно в этом нет ничего такого. — Просто поцелуй. Его даже поцелуем сложно назвать. Мы взрослые люди, а ты придаешь этому такое значение. Пойдем внутрь, тут холодно.
Я задохнулась от возмущения, впиваясь глазами в спину своего босса, который невозмутимо потопал назад в номер.
— Подожди! — поспешила за ним. Нельзя это так просто оставить! Он не может просто притвориться, что ничего не было. — Мы не можем…