— А как же тост за именинника? — спросил этот самый именинник, разглядывая меня сквозь призму граненого стакана. От янтарного виски со льдом в его голубых глазах плясали золотые огоньки.
— За тебя мы пили в самом начале! — боже, как смешно прозвучал мой опьяневший голос.
— Нет. В самом начале мы пили за тебя, — ответил он, улыбаясь. А потом добавил, наклонившись ко мне поближе, — Я еще сказал, что ты чертовски сексуальна в моем пиджаке. Помнишь?
Как можно такое забыть? Я тогда чуть вином не поперхнулась. Снова смутившись, отвела глаза.
— Значит, второй тост был за тебя, — неуверенно взглянула на почти полный бокал.
— Второй тост был за мой самый лучший день рождения, — произнес он четко, будто и не пил вовсе.
— Значит, третий! — сдаваться не хотелось.
— Третий, по-традиции, был за любовь, — он тоже не уступал. И я сокрушенно вздохнула: за что мы пили дальше, я уже не помнила. — Давай, Киселева, скажи мне парочку приятных слов. Неужели я не заслужил?
И когда он успел стать таким настойчивым? Тихо застонав, я потянулась за бокалом, не замечая, как с ног соскользнул теплый плед. Я его накинула еще в самом начале… не помню зачем.
— Уважаемый Павел Сергеевич, — начала я, откашлявшись, — желаю вам счастья, здоровья, и чтобы сбывалось все, что только захотите!
Он усмехнулся, скользнул взглядом по моим ногам и, подавшись вперед, со звоном боднул мой бокал своим.
— А ты знаешь, что я сейчас хочу больше всего? — спросил он и выпитое вино опять встало поперек горла. Я с трудом сглотнула, чувствуя приятный жар внутри, и тихо поинтересовалась:
— Что?
Вместо ответа он протянул мне руку. Легкая улыбка гипнотизировала, заставляя без вопросов и возражений подчиниться. Я подалась к нему навстречу, словно мышка, которая следовала на звук волшебной дудочки, и, прежде чем взять мою руку в свою, он тихо произнес:
— Хочу с тобой потанцевать.
— По… танцевать? — запнулась я, неуверенно поднимаясь с кресла. Не то, чтобы я ожидала чего-то другого, но… — А как же музыка?
— Сейчас будет, — крепко сжимая мою ладонь, он быстро прошелся пультом по трек-листу, выбирая песню.
— И ты хочешь танцевать здесь? — я без труда узнала первые аккорды своей любимой песни Niagara «Pendant que les champs brulent». От этой сексуальной музыки желудок сводило в тугой узел, а тело само начинало двигаться в такт.
— А где? Ты же не собираешься спуститься вниз ко всем в моей одежде? — хитро улыбнулся коварный босс, вытягивая меня на середину комнаты. Ноги отказывались слушаться, а голова кружилась.
— Ну почему же? Ты же сам сказал, что в этом пиджаке я выгляжу даже лучше, чем в платье! — рассмеялась я, делая вид, что направляюсь к двери.
— Черта с два, я позволю тебе разгуливать в таком виде! — резко ответил он, и с силой потянул меня назад, прижимая к себе. — Я тебя сейчас никуда не отпущу.
 От неожиданности смех застрял в груди, а я, потеряв равновесие, вцепилась в его широкие крепкие плечи.
— Ты ведь обещала мне желание, — проговорил он тихо, заглядывая в мои глаза, — потанцуй со мной.
— Я едва на ногах держусь, — промямлила, отводя взгляд и тут же почувствовала, как начальник крепко сжал меня в районе талии, намертво припечатав к себе.
— Я поддержу, — сказал он уверенно, плавно двигаясь под музыку, касаясь моего тела своим. Господи, какая же я пьяная! Прикрыла глаза, стараясь не обмякнуть в сильных руках. Голова кружилась, и я откинулась назад, чувствуя, как его рука мягко переместилась на мой затылок. Слегка сжимая. Мягко массируя. Боже, как приятно!