— Ну вообще-то она не с голыми руками, — добавил подробностей Дымов. — Железяку какую-то подобрала.

Но получилось не оправдал, а сделал только хуже.

— Господи! — поражённо выдохнула домработница. — Ещё не легче. — И обеспокоенно предположила: — А если ночью, пока мы спим, она вон нож на кухне возьмёт и всех нас прирежет? Совсем ведь, похоже, отмороженная. Ещё и выпивает. Вот поймает «белку», и кто знает, что ей тогда в голову придёт. Или обворует. Раз жить негде, то наверняка и без денег. Утром проснёмся, а её нет. И чего-нибудь ценного нет. — Она перевела дух, вывалив все свои гипотезы, и заключила: — Может, запереть её хотя бы? Та же комната вроде с замком.

Дымов торопливо дожевал отправленный в рот кусочек мяса, усмехнулся и предложил:

— Юля, ну если так опасаетесь, у вас же тоже дом запирается.

— Запирается, — подтвердила она, но сразу уточнила: — А вы тут один останетесь? С ней? Может…

Скорее всего, опять хотела предложить услуги Игоря. И что там придумала? Пусть он всю ночь просидит под дверью у невнушающей доверия гостьи, или у самого Дымова?

— Останусь. И что? — не дав ей договорить, невозмутимо заявил он. — Тоже мне, нашли чудовище.

— Ну, может и не чудовище, — вывела домработница, — но на безобидную овечку тоже, знаете ли, не очень похоже. Доверия вот совсем не внушает.

— Будто овечки внушают, — возразил Дымов. — Вот уж с кем никогда не знаешь, чего ждать. Вроде бы безобидная, только терпит да блеет, а ради своей драгоценной шкурки и продастся, и продаст, и подставит. Когда меньше всего ждёшь. А тут всё открыто и прямолинейно. Что не так, или пошлёт, или сразу в морду.

— Вот-вот, — проворчала Юля. — А мне-то что с этим делать? Послать-то я в ответ могу, а с драками у меня не очень.

Дымов качнул головой, ухмыльнулся и выдал беззаботно:

— А Игорь на что? Поможет.

Тем более он и планов не строил надолго оставлять у себя девчонку. Всё-таки на бездомную она не похожа, одета хоть и как пацан, но вполне прилично — не обноски какие-нибудь, засаленные, замызганные и основательно провонявшие, как обычно у бомжей. И штаны, и худи вполне добротные и модные. Да и причёска тоже. Явно в салоне стриглась, а не сама кое-как.

И в этом Юля наверняка права — девчонка просто разругалась с родителями и гордо свалила из дома. Ненадолго. Чтобы те поволновались, немного посходили с ума и раскаялись, что обидели, недопоняли дочурку. А вот в другом, касательно всех тех страстей, которые помощница по хозяйству красочно расписывала — ну не верил в них Дымов, не верил. Но, может, и зря.

Всё же люди разные бывают. Это он сам никогда бы так не поступил, а нынешние подростки — да кто их знает? Давненько повода не возникало с таким возрастом контактировать. А гостье, ну, на вид вряд ли больше двадцати.

Хотя сама по себе она девушка не мелкая, ростом поменьше Дымова всего на полголовы. Не полная, по крайней мере так не представлялось, потому что и шея, и запястья, и лодыжки довольно изящные и тонкие, но зато плечи широкие. То ли от природы, то ли спортом каким занималась. Плаванием, например. А вот в лице всё ещё имелось что-то детское — чистое, наивное и восторженное.

Вспомнить хотя бы с какими нескрываемыми любопытством, восхищением и удивлением она его хоромы разглядывала. Или как дулась на Юлины замечания.

Правда утром, когда отрывисто и громко постучал в дверь гостевой комнаты и не получил ответа, на несколько мгновений Дымов почти поверил в предположение домработницы, что гостья, выспавшись, втихую смылась — ничего не украв, просто смылась. Но, когда он вошёл, девчонка оказалась на месте. Увидев его, подскочила на кровати, мрачно глянула исподлобья и зло предупредила: