– Мр-р-р-р.

Обласканный и воодушевленный, кот вернулся в лофт – там жильцы готовились к вечерним процедурам. Лапой закрыл дверь и дождался, когда замок лязгнет.

– Терпеть ненавижу, – цедила Алала, глядя в мерцающее растворило, лежавшее краями на двух табуретах. – В людях куда лучше!

– Хватит ныть, полезай. – Алалей раздраженно брюзжал, пристраивая на двух других творило – куда более изящное, правильное тонкое кольцо, похожее на обруч. Для верности закрепил скотчем. – Разок обязательно надо. И вон – следит…

Нерон, красиво сев поодаль, пронаблюдал, как жильцы стали настоящими собой и, постукивая, позвякивая, заковыляли в кладовку.

Выждал, чтобы скрылись из виду.

Потом вспрыгнул на стол, к ноутбуку, и задумался.

Новая девица с крашеной на голове шерстью вызывала у него сомнения.

Нет в ней благоговения, один карьерный интерес. Поля за нее по-дружески просила – «Приласкай», – но не сложилось. Словно мафлок меж ними пробежал. И к Алале новая лезла, нахомячившись сластей, пополнив энергобаланс, – не жаль и ауры заряженной, только бы сблизиться и поугодничать.

Если уж выбирать между Полей и крашеной…

«Поля-то шерсть не химичит! Честная, натуральная. Ну, приносила порой ерунду – но чаще хорошее, вкусное!»

Чем поддержать ее?

Медуз отпугивать до высоты прыжка – пожалуйста, а больше этого?..

«Вот разве что…»

Медленно, когтем, вошел он в локальную сеть лофта. Плавно водя подушечкой по сенсорной панели, постепенно добрался до папки «Адреса и контакты» в ноуте Алалея.

В конце жаркого августа лето словно выключилось – за день небо покрыл низкий облачный покров. Захолодало, пошли вялые серые дожди. Такие долгие, что в сумерках пасмурного дня терялось чувство времени, и самыми надежными часами стала ночь. Уж если за окнами черная темень и призрачный, потусторонний свет ртутных фонарей, то будь уверена – денек прошел.

От погоды макси-юбка более или менее защищала, но под подол вместо животворящей земной силы зябко задувало. Пришлось надеть теплые колготки. А еще метущий по земле низ юбки быстро грязнился; стирки прибавилось.

И работы тоже. Акции «Скоро в садик!», «Скоро в школу!», «Букет хризантем для любимой учительницы» вызывали толчею на кассе. На полках запестрели тошнотворные китайские игрушки – слоники, медвежата, пупсы, фэшн-куклы Школы Чудищ, от которых за три метра удушающе несло фенолом с толуолом. Все со скидкой. В первый день их позабыли забить в базу, штрихкоды не читались сканером. Родители скандалили, дети вопили. Поля устала извиняться за косяк начальства и отравы надышалась на полгода про запас.

«А ведь хотела в бытовую химию уйти, где на кассу не ломятся, как на Берлин!» – корила она себя. Бегая глазами по чужеземным наклейкам, выхватывала строки, абы как написанные и отпечатанные: «Пожалуйста, Ваше законное столкновение с правообладателем принесет вам много грыжи, спасибо».

Казалось, лупоглазые готические куклы-монстры с ножками-макаронами одним своим видом программируют на бедствия и аллергии.

«Отнести их, что ли, в капище, проверить растворилом?.. Нет уж, за свои деньги – никогда».

Представилось – опустишь их в хомут, сквозь радужную пленку чар, а на стол выпадет баллончик спрея от собак, и разбегутся в стороны рогатые, зеленые, которых алкаши с себя в горячке обирают.

Даже естественный полынный запах хризантем, раньше навевавший тонкую осеннюю печаль и мысли о ледке на лужах, добавлял в душу депра.

Сырое марево дождей и испарения земли закрыли горизонт. В их сизой пелене пропала белая кайма БМЗ-17. И угасла надежда «Вдруг там нужен экономист-математик?».