Теперь Лерочка осталась совсем одна. Только внуки иногда звонили ей из-за границы.

Последние десять лет она жила в своей квартирке на Невском проспекте под самой крышей и была в ясном сознании и подвижна. Иногда к ней приходили волонтеры. Приносили продовольственные наборы, с крупой и сахаром. Жали ее морщинистую тонкую руку и восхищались тем, что она пережила когда-то блокаду. Даже пенсию государство платило Лерочке повышенную, за ее «трудное» детство. Лерочке было приятно, и она считала, что прожила хорошую долгую жизнь.

5. Глава 4

Всю сознательную жизнь у Лерочки было увлечение, как сейчас модно говорить — хобби.

Она умела замечательно шить и вязать.

В послевоенные годы и позже у нее было много клиенток среди жен высокопоставленных чиновников. Она шила им платья и костюмы на заказ, в свободное время, после уроков в школе. Тогда она всё успевала, а лишняя копеечка не мешала, ведь у нее росли дочери. Муж все время отсутствовал дома, постоянные полеты и командировки, денег получал мало. А Людочке и Галине требовались новые башмачки, и теплые пальто на зиму. Оттого всю жизнь, Лера не знала, что такое сидеть без дела. Ложилась спать в двенадцать, мгновенно засыпала, а утром в пять уже звонил будильник. Спешила в школу к первому уроку, там ее ждали малыши, которых она учила читать и писать первые в своей жизни буквы.

В школе она работала до шестидесяти пяти лет, давно уже пенсионерка, но не могла подвести директора школы. Учительниц в девяностые годы катастрофически не хватало. Никто не хотел работать за копейки. Лерочка же любила свое дело, как и шитье в свободное время. Она полностью душой отдавалась своим ученикам и своей новой подработке. По вечерам она ходила в соседний подвальчик, где они с женщинами шили пуховики. Тогда в девяностые в моде были яркие цвета, кислотные и вырви глаз, но такие пуховики уходили на рынках города на ура. Владелец небольшой фирмы, где в выходные и по вечерам работала Лера платил хорошо.

За пять лет такой работы она смогла накопить денег на квартиру старшей дочери, помогая ей купить свое жилье. В двухтысячных, заказов на шитье совсем не стало, и «подвальная» фирма закрылась. Да и Лерочка была уже не так молода. Глаза подводили, а руки уже не могли по долгу строчить на машинке. К тому же дети выросли и уехали от нее, а ей одной вполне хватало пенсии.

Но все же ее кипучая энергия и неуемная фантазия требовали выхода. И она занялась творчеством.

Покупала по интернету фарфоровых кукол в безвкусных нарядах и шила им одежду сама. Точь-в-точь такие, как носили когда-то женщины в старину. Разные платья, и дам-дворянок и простых крестьянок. Моду и стиль разных эпох она с интересом изучала в то время. Потом с удовольствием шила платья фарфоровым куклам, одевая их в модную одежду, того или иного века. Полностью мастерила им наряд от тряпичных туфелек на каблучке, до шляпок и рединготов, не считая прелестных или простых платьев. За последние десять лет она обшила более пятисот кукол. Каждая из таких «красавиц», будь то дама или крестьянка Рязанской губернии стояла в ее серванте, и имела свое имя.

Когда Лерочка творила наряды для кукол, она забывала обо всем на свете. Она снова становилась молодой, полной сил, и не замечала болей в суставах.

Оттого сегодня в свой девяносто третий день рождения Лерочка была счастлива.

Ей думалось, что жизнь прошла не зря, а за окном благоухал май. Отчего-то же угораздило ее родиться именно в мае, как доказательство того, что ее жизнь некий праздник, несмотря на все испытания, посланные ей судьбой. Она не жалела ни о чем.