— Эффи, ты так вилку сломаешь! — охнула Мирабель.

Девушка моргнула. Она не заметила, как стиснула пальцы. Улыбнувшись, Ефимия расслабила мышцы. На коже остались вмятины, в точности повторявшие узоры столового прибора.

— Нервничаю, — смущенно улыбнулась Ефимия.

Еще бы, не каждый день завтракаешь с тем, кого собираешься убить!

— Так что там с императором? — девушка поспешила вернуть беседу в безопасное русло. — Признавайся!

Участвовавшие в отборе девушки в силу естественных причин разбились на группки. Ефимия оказалась в тройке с Мирабель и Элизабет. Обе ей нравились, поэтому она в общении с ними она с легкостью перешла на «ты».

— Я полагала, он старше. Надеюсь, — кончики ушей Мирабель порозовели, — это не очень глупо?

Вместо ответа сидевшая по другую руку Элизабет ободряюще похлопала ее по плечу и взялась за Ефимию. Та едва не подавилась, когда дочь графа Экта лукаво заметила:

— Меня тревожит наша Эффи. Интересно, о чем или о ком она задумалась? Ест как птичка, вилки ломает.

— Об императоре, конечно. В отличие от вас я видела его только на гравюрах. Страшно до жути!

Как хорошо, что можно всегда прикрыться именем Вардена. И ведь чистая правда, будущее представление его величеству отзывалось дрожью в коленях.

— Ох, и мне так страшно! — подхватила Мирабель. — Что, если я опозорюсь? Он подойдет, заговорит, а у меня слова из головы вылетят. Куда мне до светских львиц! Я глупая, отец всегда повторял, что из достоинств — одно личико.

— Меньше об этом думай, — посоветовала Элизабет и отправила в рот очередной кусок творожной запеканки с ягодами.

Из всей троицы только она держалась так, словно завтракает в семейном кругу, а не под перекрестным огнем глаз всего двора во главе с императрицей-матерью.

— Тебе-то хорошо, — накинулась на нее Мирабель, — тебе замуж ни капельки не хочется.

— Не хочется, — подтвердила Элизабет. — Зато отец спит и видит меня императрицей. Сами понимаете, происхождение накладывает некоторые обязательства.

Ефимия, помрачнев, отвернулась. Она знала. Ее обязательство — не появляться в аристократическом кругу.

Скорей бы все закончилось!

Взгляд сам собой вновь обратился к первому министру. Как высоко он вознесся! Обошел родню Вардена, задвинул на второй план тех же герцогов Парских. У него наверняка полно недоброжелателей, никто не удивился бы, если бы после вон той чашки кофе Ленар закашлялся и больше не встал. Мечты, мечты! Ничего с первым министром не случится.

Как же она боялась и одновременно желала его видеть! Ефимия не сумеет убить Ленара. Пора признаться в постыдной слабости и придумать другой план мести. Например, раздобыть компрометирующие графа документы и положить на стол императора. Для этого придется постараться, стать фавориткой отбора.

И тут он посмотрел на нее.

Ефимию обожгло холодом преисподней, стало трудно дышать. Гулко сглотнув, она склонилась над тарелкой, сделав вид, будто увлечена изысками местной кухни. Ленар все не отводил взгляда. Неужели что-то почувствовал?

«Что, если он узнает? Если уже знает?» — молоточками билось в голове. Тогда конец. Ее не просто выставят с отбора, это пустяк, граф окончательно разрушит жизнь матери, тети, Анны. И самой Ефимии. Вдруг ее отправят на эшафот?

Девушка практически задыхалась от страха. Помог глоток крепкого ароматного кофе.

— Ты покраснела, а потом побледнела. — Все эта Элизабет подмечала! — Он действительно симпатичный, вдобавок холостяк.

— Недостаточно симпатичный, если не носит короны, — отшутилась Ефимия. — Напоминаю, для всех нас существует всего один мужчина — император.