То есть прямого запрета нет. Уже хорошо.

— Я люблю гулять перед сном, — взмахнула ресницами Ефимия, старательно пряча свою радость. — Так, немного пройтись по парку. Заверяю, я буду осторожна и никого не потревожу.

— Можете гулять, сколько вам вздумается, миледи, — милостиво разрешил Эммануэль

Остальные девушки многозначительно переглянулись. Наверняка решили, будто Ефимия рассчитывала подкараулить императора.

Распахнув двустворчатые двери, мажордом провел их в большой зал, напоминавший гаремный дворик из романов. Декораторы постарались максимально точно воспроизвести заморский декор, не поскупились даже на маленький фонтан. Струя воды вытекала из мраморной раковины и через другую, большую по диаметру, уходила обратно в трубу. Рядом поставили кадку с карликовой пальмой.

— Зал одалисок. — Эммануэль обвел рукой экзотическое помещение. — Место общего сбора участниц отбора. Здесь же объявляются имена выбывших кандидаток. В соответствии с расписанием, — мажордом зашелестел извлеченным из внутреннего кармана листом бумаги, — вы должны появляться в зале утром и вечером, в девять и в шесть часов соответственно.

— Зачем? — подала голос одна из зеленоглазых баронесс. — Разве каждый день станут отсылать по две девушки?

— Понятия не имею, миледи. Я всего лишь отвечаю за ваш комфорт.

Ефимия понимала, мужчина лукавил. Все Эммануэль прекрасно знал, но специально притворялся обычным исполнителем. Наверняка и оделся как обычный слуга для того, чтобы понаблюдать за девушками и поделиться выводами с императором. Явись мажордом в парадном камзоле, участницы принялись бы жеманничать, стремились выставить себя в лучшем свете.

— А кто проводит отбор? Неужели сам император? Или, может, первый министр? — не унималась баронесса.

— Со временем узнаете.

Эммануэль оказался тем еще лисом, мастером уклончивых ответов. Выходит, первоначальные выводы верны, и он не столько заботился об их комфорте, сколько наблюдал.

— А теперь, уважаемые леди, я готов выслушать ваши пожелания и по возможности их выполню.

Пока остальные девушки подробно перечисляли свои требования, а мажордом их тщательно записывал, Ефимия отошла в сторонку. Какая разница, яблоки или груши подадут на завтрак, ей подойдет и то, и другое.

Мозаичные панно на стенах чередовавшиеся со шкафами, наполненными разного рода диковинками. Ефимия рассмотрела каждую вазу, каждую статуэтку, не подозревая, что за ней следили. Не снизу — сверху. Как у любого, пусть даже стилизованного, восточного парадного помещения, у Зала одалисок имелся секрет — второй этаж. Попасть туда можно было из крохотной каморки без окон. Четырнадцать ступеней, и ты беспрепятственно наблюдаешь с узкого балкона за тем, что творится внизу.

За выступом полуколонны притаился мужчина лет сорока. Разделенные косым пробором каштановые волосы были чуть короче с одной стороны и длиннее, прикрывая мочку уха, с другой. Глаза цвета предрассветного неба пристально следили за мажордомом и за претендентками из графства Орой — Ленар Горзен, граф Митас не привык упускать ни единой детали. Однако сейчас он оделся так, чтобы никто не заподозрил в нем первого министра. Черный — беспроигрышный цвет. В нем тебя принимают за слугу и не замечают. Впрочем, лицо Ленара не вязалось с выбранным образом. Слишком много властности в острой линии подбородка, слишком много силы в тонких, но одновременно чувственных губах. Высокие скулы, едва тронутая загаром кожа и утонченные, вытянутые пропорции тела выдавали аристократа. Но черный на то и черный, что не станешь рассматривать выбравшего его человека.