— Это ты сейчас так говоришь, потому что молодой. А когда стукнет сорок, обязательно подумаешь о том, что хочешь наследника. Вот тогда и можно списывать меня со счетов, если в итоге ничего у меня не получится. Многие мужчины так делают, если не все.

— Хватит нести чушь, Аля.

— Это не чушь, — убирает мои ладони от своего лица и тут же притягивает колени к груди. — Я знаю, что слишком часто об этом думаю, но у меня не получается по-другому. Если бы я хотя бы поняла почему так. Ну почему? Что я сделала не так? Я же не шлюха какая-нибудь с букетом венерических болячек. У меня же никого не было кроме тебя. Даже шлюхи рожают. А я что? На бетоне сидела в детстве? Ну так кто на нем не сидел? — на одном дыхании проговорила Аля, захлебываясь в слезах.

— Я тебя прошу, пожалуйста, прекрати. Ну зачем ты это делаешь, Аля?! Послушай меня, — вновь обхватываю двумя руками ее опухшее от слез лицо. — Я не знаю сколько раз тебе сказать и донести до тебя, что это не конец жизни. Тебе всего двадцать три. Женщины и в пятьдесят рожают первенца и ничего. Давай мы несколько месяцев поживем без всех этих тестов и клиник, просто для себя. Тебе надо расслабиться и забыться.

— Расслабиться?

— Да, Алечка. А через несколько месяцев я спокойно еще раз подрочу в баночку, и мы снова попробуем ЭКО. Давай?

— Подрочишь? — моментально меняясь в лице, тихо спрашивает Аля, переставая наконец-то плакать. — Точно подрочишь? — уже не скрывая улыбки, выдает она.

— Обязательно подрочу. Это святое, — не сдерживаю ответной улыбки и целую ее в соленые от слез губы.

— Ты лучший дротист, — смеется она, к счастью, не истерическим смехом.

— Я запомню.

— Кстати, ты зачем это сделал? — резко переводит взгляд на дверь.

— Честно? Иногда мне кажется, что ты можешь совершить какую-нибудь глупость.

— Да прям. Максимум — пореву и наемся шоколада.

— Это хорошо. Я хочу тебе кое-что предложить. Давай пока вместо малыша возьмем кота?

— Ты дурак, Сафронов? Кота сравнил с ребенком, охренеть, товарищи.

— Я тебя накажу, вот серьезно, сколько можно ругаться?

— Сколько нужно. Хрен — это словарное слово. А я не принцесса. Захочу и материться буду, понятно? И вместо охренеть, товарищи, будет пи*дец, товарищи, ясно? Чего уставился?

— А что, нельзя?

— Нет, нельзя.

— Мне не нравится, когда ты ругаешься.

— А мне не нравится, что ты сравниваешь кота с ребенком.

— Никого я ни с кем не сравнивал. Мы что, просто не можем завести маленького плюшку?

— Плюшку? — шмыгая носом, интересуется Аля, кажется, что-то просчитывая в уме.

— Ну да, такого няшного, плюшевого кота. Точнее котенка, который непременно станет таким пухленьким, пушистым плюшей. Будешь его тискать, играть. Немножко отвлечешься и нам всем это пойдет на пользу.

— Вообще-то мне нравится эта идея. Я же всегда хотела животных, — воодушевленно произносит Аля, вставая с пола. — Это охр… офигеть какая хорошая идея!

— Да неужели? — саркастично добавляю я, вставая вслед за ней.

— Однозначно! Я побежала одеваться!

***

Инициатива наказуема. Сейчас, смотря на то, как счастливая Аля тискает щенка, я ощутил это в полной мере. Щенка! Это собака, а не кот. Собака, блин!

— Посмотри какая лапочка. Ну это точно наша девочка.

— Сомневаюсь, Аля. Коты в другой стороне. Это как бы собаки.

— Я в курсе. Но это точно наша собачка.

— Нет.

— Да, Стас! Да! Ну посмотри на нее, няшечка просто. И собака даже лучше кота. Я с ней буду гулять, дышать воздухом. И не буду думать о плохом. Да, няшечка?

— Никакая она не няшечка, еще и пучеглазая. Пойдем к котам.

— Нет. Я чувствую — она моя. Давай ее возьмем, ну пожалуйста.