«И как же теперь быть? Алекс же в любом случае спросит, почему я убежала. Или того хуже, захочет, чтобы я была его любовницей, пока его жена далеко».

Жизель зажмурилась, откидывая голову на дверь.

На роль любовницы она точно была не согласна. Брак для неё был чем-то святым, неприкосновенным. Её родители так трепетно относились друг к другу, что она даже не могла представить, чтобы у отца появилась другая женщина. Её воспитывали в верности и уважении. И Жизель точно не собиралась быть яблоком раздора и лезть в чужую семью. Да и быть заменой кому-то было противно. И сейчас она всё больше корила себя за то, что невольно сделала.

«Чёрт, Жизель, но ты же не могла знать. И он ничего не сказал. О, конечно, не сказал. А кто бы сказал?»

В её груди вдруг поднялась волна гнева на Алекса, и она сжала кулаки, ударяя ими по полу.

«Да как он мог, чёрт возьми! Как ему самому от себя не противно после такого? Ха. Ты забываешь, Жизель. Для мужчин это нормальное дело. Они мыслят совсем по-другому».

А потом пришёл страх, заставивший её подскочить с пола и нервно закружить по комнате.

«А если он заставит меня? Что если после того, что я рассказала, он пригрозит мне, что завалит мою учёбу, если я не соглашусь и дальше спать с ним? Неужели придётся поступиться своими принципами и совестью ради мечты? И стоит ли мечта обмана?»

Столько вопросов и ни одного ответа.

В дверь тихо постучали. От этого стука сердце замерло на мгновение, а потом пустилось вскачь с удвоенной силой.

* * *

Стоя в душе, Алекс думал о том, как заберётся сейчас в кровать, прижмёт к себе маленькую рыжую девчонку, которая так внезапно ворвалась в его жизнь, а утром разбудит её поцелуями. И несмотря на то, что они весь день занимались сексом, только от одной мысли об этом в паху заныло, а по всему телу прошла волна возбуждения.

«Так, а ну успокойся. Что-то ты совсем разошёлся. Бедная девчонка скоро не сможет ходить, если вы продолжите в том же духе», - одёрнул он себя, намыливая голову шампунем, и тут же перепрыгнул мыслями на то, как она перебирала пальцами его волосы, когда он лежал на её животе. Внутри разлилось приятное тепло, и тут же захотелось снова почувствовать эти лёгкие прикосновения тонких пальчиков, заставляющие его кожу покрываться мурашками, всё тело расслабляться, а мозг отключаться в блаженстве.

Он вообще с трудом понимал, что с ним происходило. Воспитанный в семье двух военных, он не привык к ласке. Мать с отцом любили друг друга, уважали, но в силу своей профессии были жёсткими и бескомпромиссными. Даже друг с другом. Не спускали с рук ошибки ни себе самим, ни сыну и дочери, воспитывая их под стать себе. В семье у них не принято было обнимать или целовать детей, разве что в самом раннем детстве. Он просто не знал, как это быть нежным, показывать эмоции. Именно из-за этого ушла его жена, назвав чёрствым сухарём и агрессором. И Алекс прекрасно понимал, что она права. Хотя Кэтрин и сама была далеко не паинька, закатывая такие истерики, что лопались барабанные перепонки, и кровь из ушей лилась ручьём.

Но он любил её, или, по крайней мере, тогда думал, что любил. Поэтому, когда Кэтрин подала на развод, он зарёкся строить какие-либо отношения и подпускать к себе кого-то слишком близко. Ему это просто было не нужно. А секс, в котором он тоже всегда был жёстким, можно было в любой момент найти в баре, на крайний случай воспользоваться платными услугами профессионалок. Да и с его работой какие могут быть отношения, когда он большую часть года проводил либо на базе, либо на боевых вылетах по всей стране или даже за её пределами.