В дверь тихонько стукнули и мы с ней замерли… Столько всего пронеслось в голове! Я подхватилась и кинулась открывать, распахнула дверь, выглянула – к асфальту уходила женщина. С виду, со спины – средних лет, в джинсовой юбке по колено и светлой ветровке. Она мельком оглянулась на звук открывшейся двери и стала уходить еще быстрее. А возле дома опять стояла корзина с продуктами. Я потерла рукой то место, под которым бешено колотилось глупое сердце, и повернулась к бабе Мане:

- Опять ваш заказ принесли.

Но на этот раз она ответила с кривоватой ухмылочкой, глядя мне прямо в глаза:

- Да ладно… мне. Это уже тебе носят - ведьме. Так что принимай, нечистая сила, заноси. Как там, деньжат подкинули или только еды?

- Только еда, - подтвердила я, не обнаружив конверта.

- Ну-у… - протянула она, - сходи тогда до магазина, поздоровайся с кем из мужиков, может, и в деньгах приподнимемся, если у некоторых совсем ума не стало.

И такая тоска была в этих ее словах, такая вселенская обида и горечь, что я на время отвлеклась от мыслей о сегодняшнем вечере, которые витали сейчас надо всем, что бы я ни делала и о чем бы ни говорила. Чувство беспокойного ожидания и сладкого предвкушения поблекло, хотя и не исчезло совсем. Спрашивать сейчас о чем-то бабу Маню, уточнять и выяснять, показалось мне, мягко говоря, неуместным. Поэтому я просто стала выкладывать на стол продукты. Она отслеживала этот процесс, а потом уже почти безразлично прокомментировала:

- Что-то на этот раз не сильно и испугались. А еще ж и церковь рухнула… Может, отца Василия зашлют? Толковый мужик и борщ любит. Ты красный борщ умеешь варить?

- Да я только такое все и умею – борщ, щи, голубцы… Мария Львовна, мы с вами, можно сказать, огонь и воду вместе прошли, - печально улыбалась я, - не темните вы больше. Если есть что сказать – говорите. Я сейчас… держусь пока, но для меня вот это все – уже немного слишком. Слишком много всего и слишком быстро. Если вечером не вернется Ваня…

- Доживем до вечера. А там видно будет, - согласилась баба Маня. Но мне совсем не понравилось то, как она при этом на меня смотрела.

20. Глава 20

У меня оставалась еще куча вопросов, но настроения распутывать этот клубок сейчас не было. Похоже, что и у нее тоже. В чем-то мы с ней были похожи – не любили форсировать события, выяснять отношения. Опять замолчали обе… думали.

А вообще все это было странно – село жило своей жизнью, и отдельной от него жизнью жила баба Маня. До соседнего забора было всего метров сто. Там звучали человеческие голоса – смех, окрики, детский визг… Мычала корова, орали петухи, лаяли собаки, где-то в селе шумели моторы машин, вечером зажигались огни, долетали откуда-то отзвуки музыки… Шла жизнь, и только возле дома бабы Мани она замирала, стихала, скукоживалась до размера одной тихой и пронзительно одинокой старушки. Из наших разговоров я знала, что не так давно был у нее кот, но то ли ушел умирать, то ли другую хозяйку нашел.

Почти девяносто… а я доживу до такого возраста? И чтобы остаться такой же - способной обиходить и себя, и пускай маленькое, но все же хозяйство – дом, грядки? Потихоньку зрело и наклевывалось решение...

Часам к десяти утра возле дома стало непривычно людно. Трал доставил вагончик для проживания строителей и грейдер. Переодевшись в широкие длинные шорты и свободную футболку с воротом под горло, я водила по участку примарафеченную Ирку, бригадира и частично прораба в одном лице - Марка и двух незнакомых мужчин – водителя грейдера и геодезиста, который прибыл со своим оборудованием.