А потом вдруг словно опомнилась и повернулась ко мне:
- Все одно к одному… Сказку расскажу тебе сегодня, что толку дальше тянуть?
- А мне можно тоже – сказку? - слегка наклонился к ней внук.
- Нет, - вздохнула она, - это только наши сказки – страшные, женские.
Длинный день прошел в разговорах и бурных обсуждениях. Мы походили по участку, посидели вдвоем в ноуте, пока хозяйка готовила еду. Потом пообедали втроем, а дальше и поужинали. Ту жирную курицу из корзины прикончили полностью. К вечеру уже окончательно утвердили проект, который в процессе обсуждения стал гораздо скромнее по размеру, но порядком подорожал. Потом по распоряжению бабы Мани зачем-то затопили баню и Владимир натаскал туда воды. Его туфли вымокли, рукава светлой рубашки он закатал, пуговицы расстегнул до середины груди и стал выглядеть… человечнее. Или, точнее сказать – ближе к народу, хмыкала я мысленно.
Я не представляла себе - о чем они успели поговорить до взрывов, но после этого обстановка не показалась мне натянутой или неловкой. Значит, неблагополучной семейной темы внук, скорее всего, не коснулся, и они просто познакомились. Я была даже рада этому – старой женщине лишние волнения были ни к чему – выше крыши уже имеющихся в наличии.
Ближе к вечеру по вежливой просьбе гостя я провожала его, поднимаясь вместе с ним к машине. Перед этим он слегка коснулся руки своей бабушки и пообещал наведаться в ближайшее время и все-таки постараться убедить ее…
- Она странная, - немного помолчав, обратился он ко мне, - странное условие, вам не кажется?
- Вы о посадках большемеров? – осторожно поинтересовалась я, тихо ступая рядом с ним: - Может, мне не нужно было говорить, что это решаемо? На самом деле, все очень даже осуществимо, дороговато, правда, получится...
- Речь не о деньгах. Сама идея не кажется вам необычной? Совсем от нового дома она не отказывается – «согласна посторожить его», но жить пока будет в старом и «чтобы от него не видать было нового, а иначе совсем не стройтесь».
- Я постараюсь выяснить причину. Вы не поговорили с ней? – осторожно поинтересовалась я.
- Вы о семейных тайнах? А это имеет смысл, когда ей жить-то осталось… восемьдесят девять с половиной. Она отказывается ехать в город.
- Вы не особенно и настаивали. Но ее нельзя оставлять одну.
- Почему? – вопрос прозвучал жестко.
- Потому что она стара.
- Но не беспомощна.
- Это вопрос времени.
- Так оставайтесь тут с ней – заодно поможете, - ехидно посоветовал он.
Я вначале растерялась, а потом вежливо объяснила:
- У меня в городе работа, и мне нужно на что-то жить.
- У меня, представьте – тоже. Нужно искать выход, - отрезал он, а потом вдруг пожаловался: - Как же с вами трудно, Алена… садитесь в машину.
- Зачем? Я никуда не еду, - столбиком замерла я на месте.
- Так удобнее говорить, садитесь, не капризничайте, - приоткрыл он для меня дверку и я уступила. Он сел на водительское место, подвигал руками, будто не зная, куда их деть и наконец, я услышала:
- Тут такой разговор... наверное, не совсем ко времени и прозвучит немного странно, но раньше я думал, что однолюб. Совсем однолюб… И что каждому человеку только раз дается его половинка и искать ей замену бессмысленно. Просто послушайте... - среагировал он на мое неосознанное дерганное движение. Улыбнулся, глядя на свои руки на руле: - Вас это ни к чему не обяжет. Не нужно отвечать, если нет такого желания, даже можете уйти прямо сейчас - все предельно добровольно, Алена. Это просто информация. Да... Но потом я вдруг решил, что влюблен в вас, - прозвучало неожиданно печально. Он говорил это, уже прямо глядя мне в глаза, и я неловко кивнула, отводя их.