Моей спальни, как таковой,  больше не существовало.  Здесь стояла совершенно незнакомая мебель – темная, с кованой вставкой на высоком изголовье кровати, укрытая  пушистым  покрывалом цвета сливок.  Шторы тоже…  и пол был закрыт  такого же цвета  ковром.  Шкафы, как я любила -  без зеркал, как и раньше  прикрывавшие всю противоположную окну стену, прикроватные тумбочки – все было  в темном цвете и  простом, лаконичном стиле.

    В висках тяжело застучало,  и я с силой потерла их, чтобы и в глазах заодно прояснилось  -  кажется, я поняла.   Все здесь  залито было их кровью и вот поэтому…  Захотелось  поскорее  уйти, я поспешно  распахнула дверку  шкафа –  одежда  привычно висела на своих местах, аккуратными стопочками  была разложена на полках.  И когда  все успел?  Хотя…  прошли целые сутки, делали специально нанятые люди.  Достав сумку,  принялась  складывать туда вещи – практичные, немаркие, только самые необходимые.  Все плыло перед  глазами  - соленая вода во мне не иссякала.  Вытирала их, зло сморкалась  и продолжала собираться. 

   Эта  комната…  наше гнездо, кубло,  нора,  наша счастливая берлога, куда мы забирались и творили любовь.  Уже не так, как в самом начале – часто и яростно, до боли во всех мышцах и состояния не стояния потом.  Сейчас  все проходило без спешки и надрыва – нежно и привычно, со знанием дела и умением.  Не так часто – два-три раза в неделю, но всегда с желанием и приятным финалом для меня.  Я чувствовала себя любимой и желанной, я изучила его пристрастия и вкусы до мелочей,  так же, как и он мои.  Так какого  хрена?!!

   Со мной творилось что-то не то, нужно было срочно бежать отсюда.  Со свежих  ран  безжалостно срывали молодую, только наросшую  кожицу,  и  опять  я  корчилась от боли и обиды, даже дышала судорожно, с  трудом.   Как  маленькая, честное слово!  Остановилась, тяжело присела на новую кровать и глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться.  Вытерла глаза и, отбросив в сторону совершенно мокрый носовик,  вдруг вспомнила…  кинулась искать свой телефон.  Нашла его в прихожей на полочке и позвонила Ирке:

-  Он еще там?

-  Уехал.  Сразу за тобой и уехал, сказал – на работу.  Собирайся спокойно.  Потом давай сюда,  примешь проект и съездите с Марком – посмотрите на само место.  Определишься с постоем на первое время, или с  Марком же и вернешься.  Можешь жить у меня и ездить туда каждый день, но это далековато.

-  Разберемся…  Что он сказал тебе, Ир?

-  Помоги…  сказал, - сдавленным голосом ответила  она, -  знаю, что сволочь, а ненавидеть не получается, веришь?

-  Верю.  Потому что не твой.  На своего у тебя хватило…  всего.

-  Может просто  перегорело уже, забылось – как это? Столько лет прошло…  -  задумчиво прозвучало из мобильного, - я  тут жду тебя, смотрю карту местности, но ты же понимаешь…?

-  Да-да, не нужно без меня.  Я собралась,  поела, уже выхожу.

   В отдельную сумку отправились документы, планшет,  деньги, предметы ухода и гигиены, пара полотенец, комплект постельного,  маленькая кофемолка, такая же турка  и нераспечатанный золотой пакет зернового «Жокея».  Еще походный комплект посуды и тапки с помпонами.   Резиновые сапоги, дождевик и  пара курток  разной степени утепленности, находились  в шкафу на работе.  Раньше, несколько лет назад,  нам с Иркой  часто приходилось  выезжать на место очередной стройки, отслеживая качество работы только-только набранных строительных бригад.

    Оглянулась на выходе, потопталась  высокими кроссами  по коврику,  еще раз осмотрела себя, засомневавшись на минутку – высокие джинсы,  простая водолазка,  свободная ветровка - одежда для строительной площадки.  Нет, все нормально, сейчас самое то – как раз под опухшую от слез физиономию и простой хвостик на затылке.  Еще  темные очки  на нос и оставить у консьержки пятерку для соседа.