Из спальни с остатками только одного переломанного дивана, затянутого клочьями паутины, Клим вышел на небольшой балкончик. Клочкастый мох бородами свисал с хлипких перил, и Клим быстро отшатнулся назад, боясь, что ветхий балкон тут же и обрушится под ним.

Во второй комнате, явно гостиной, ещё стояла какая-то мебель: матрасы, диван и небольшие шкафы. Она казалась не столь запустелой, как всё остальное, можно было подумать, что тут ещё кто-то ночует.

– Клим! – голос Эри донёсся откуда-то снизу, с первого этажа так внезапно, что Клим вздрогнул. – Ты где? Мы всё обговорили, можно ехать.

Клим в нетерпении расчехлял штатив.

– Езжайте сами. Я, пожалуй, останусь, поснимаю тут…

Утро неожиданно ворвалось звонком мобильного в какой-то не запомнившийся, но глубокий и безмятежный сон.

Клим подскочил, не понимая сразу, где он находится. В голове одновременно забухал пронзительный рингтон, и что-то укололо.

Тут же он понял: свело шею. Как мог заснуть прямо за столом? Уронив голову на пыльную поверхность? И вообще – почему?

Болели напряжённые мышцы, и что-то кололо щёку, Клим стряхнул с лица невесть откуда взявшуюся сухую тонкую ветку. И в самом деле, он уснул прямо за огромным пыльным столом, даже во сне прижимая к себе камеру – драгоценный Хассельблад. Мобильный, сделав своё дело, удовлетворённо затих в кармане рубашки.

Клим полез за телефоном, но тут же обмер от неожиданного ужаса. Вернее – сначала от ужаса, а потом – от восхищения. И даже какого-то благоговения.

В рассохшихся входных дверях стоял… ангел. Лучи утреннего солнца, пробившиеся сквозь грязные стёкла нежными прожекторами высвечивали маленькую фигурку, которая, казалось, сияла и сама по себе. Мельчайшие пылинки, танцующие в солнечных лучах, тоже блестели и мерцали, как искры неземного фейерверка.

У ангела были лёгкие белокурые кудри до плеч и огромные синие глаза. Пожалуй, это всё, что увидел Азаров, а остальное казалось уже неважным. Наверное, ангел был во что-то одет, и даже, кажется, держал что-то в руках, но кроме сияния чистейших локонов и глубины озёр, Клим уже ничего не видел.

Это было так… Что сердце не выдержало. Клим схватился слева за грудь. До сего момента, пока не кольнуло стремительно и не перехватило дыхание, он и не знал, есть ли у него вообще сердце.

– Ты теперь здесь живёшь? – ангел немного картавил.

Клим не смог ничего ответить. Только кивнул, а потом сразу отрицательно покачал головой. Это было правдой, которую однозначно не определишь. Он фактически не имел никакого отношения к дому, но юридически получил его в аренду на…

Что-то там наверняка Эри уже подготовила ему на подпись. А ещё Клим чувствовал себя так, будто давным-давно живёт в нём. На самом деле живёт.

Ангел сморщил лобик и вышел из таинственной пляски пылинок в лучах солнца. Клим наконец-то выдохнул. Это была просто девочка. Маленькая, очень красивая, но вполне себе человеческая девочка. Ему показалось спросонья.

– Что ты здесь делаешь? – Клим всё ещё сжимал горстью грудь в районе сердца, словно был какой-нибудь уже изрядно пожилой женщиной.

– Ищу выход, – сказало белобрысое чудо. И моргнуло огромными синими глазами.

– Выход там, – махнул рукой Клим, наконец-то отпустив своё нежное сердце.

– Я знаю, – девочка кивнула.

Это получилось у неё снисходительно, а от этого – странно.

– Я же только что пришла оттуда, – она повторила жест Клима. – Я ищу другой выход. Или вход. Так вернее будет сказать.

Клим не очень часто общался с детьми, он даже не мог приблизительно опознать возраст этой малышки, а тем более не знал, когда дети начинают так выражаться: «вернее будет сказать». Но от этой фразы веяло, по крайней мере, относительно средним интеллектом.