– Хочу! Да! – выпрямилась она, и я обнял хрупкие плечи, ощущая, как она нуждается в поддержке, и только тогда мудатомас зыркнул на меня, впервые за весь разговор, во время которого он старательно делал вид, что не усматривает во мне ничего, кроме болтливой мебели или наглого пса. – Я понятия не имею, как все сложится у нас с Риком и выйдет ли что-то вообще. – Эй, что за разговорчики! И войдет и выйдет, еще как! – Но что бы там ни случилось с нами дальше, я все равно выберу пробовать это новое и примитивное, по твоему выражению, с ним, нежели хоть когда-нибудь вернусь к тебе с твоим порядком. Я не хочу быть застывшей вещью со строго очерченным кругом качеств и обязанностей, располагающейся в том самом месте, которое ты определил для нее раз и навсегда.

– То есть ты мне сейчас озвучиваешь свой окончательный выбор? – снова став непроницаемым, как стена, сухо уточнил этот шизофреник.

– Да! – отрезала Али и неожиданно привалилась ко мне всем телом, будто растратила все силы махом.

– Что же, тогда не вижу ни единой больше причины церемониться и вести себя так, словно здесь присутствует ровня мне. – Переведя свой рыбий взгляд на меня, он достал телефон и набрал номер: – Полиция? Взлом с проникновением и попыткой изнасилования на Эплтри роуд, 18. Мужчина, похоже, латиноамериканец, явно криминальная внешность… Что? Да, я собственник дома.

– Что ты несешь, Томас? – закричала принцесса. – Это мой дом, и никто его не взламывал, а единственный, кто тут незаконно, – это ты! Убирайся!

– Ошибаешься, дорогая. Дом был наш, но раз отныне ты не желаешь быть моей женой, то он мой и только мой. А у тебя нет ничего. Вообще.