– Хм… вообще-то, нет. – Я по привычке прикусила нижнюю губу, не слишком обрадованная сменой направления нашего разговора в мою сторону. – Я не ходила в школу.

– Совсем? – изумился Мангуст.

– Месяц, когда была еще мала, а потом осталась на домашнем обучении. – Вскочив, я выхватила у него тарелку, взявшись натирать ту полотенцем.

– А, ясно. Личные учителя, частные уроки и все такое? Твои родители не хотели, чтобы рядом с тобой ошивался не пойми кто в школе? Ну вроде таких раздолбаев, как мы с братьями?

Официальная версия именно так и звучала. Девочку состоятельной южной семьи с огромным поместьем на отшибе оберегали от близкого общения с ребятами непрестижных районов нашего маленького городка, где, к сожалению, было лишь одно учебное заведение для всех.

– Я… У меня в детстве были большие проблемы с поддержанием внимания, – почти шепотом неожиданно для себя самой призналась я ему в том, о чем не говорила даже Томасу за все годы вместе. Считал бы он меня такой же безупречной, узнав, что наш семейный доктор почти прилепил мне когда-то невеселый диагноз, по сути объявив слабоумной?

А что обо мне подумает Рик?

– Проблемы? – прищурился парень, опять немного хмурясь.

С чего это меня дернуло вывалить на него этот аспект моей биографии? Это ведь ужасно нетактично с моей стороны, вообще-то. Когда тебе кто-то неожиданно сообщает нечто подобное, то это автоматически требует какой-то реакции, чаще всего сочувствия, понимания, хотя бы из чистой вежливости. Вроде определенного рода принуждение к переживанию ненужных тебе чувств к практически чужому человеку, насилие, что скорее может оттолкнуть, нежели побудит к кому-то проникнуться. Но для меня это давно лишь обстоятельство из прошлого, не нуждающееся в чьем-то сожалении или оценке. Так что говорить об этом Мангусту вообще не было ни единой разумной причины.

– Я все это давно преодолела, спасибо тем специалистам, к которым меня возили родители, и специально разработанной программе обучения, – зачастила я, желая побыстрее закрыть неприятную нам обоим тему. – Так что сейчас я нормальный человек.

– Точно? – ехидно прищурился он, бочком подвинувшись ко мне. – То есть однажды ты не бросишься на меня и не натыкаешь сто сорок дырок перочинным ножом?

– Что? – опешила я. Нет, ну мне случалось читать на форумах, что большинство людей не склонны хоть как-то разбираться в любых расстройствах и им легче всех свалить в одну кучу и навесить ярлык психов или придурков, но чтобы…

– Потому что я бы предпочел все же нормальный кухонный тесак такой, ну или бензопилу, – уже откровенно рассмеялся Рик, обрывая поток моих обиженных мыслей. – Люблю ужастики.

– Ну знаешь ли! – только и фыркнула я, когда он сграбастал меня, прижав к кухонному островку.

 – Ну на самом деле я чуть разочарован, что эти умники от медицины вылечили твои эти проблемы с вниманием, – продолжил он веселиться, начав притираться ко мне недвусмысленно и принявшись дразнить мой сосок сквозь собственную футболку.

– Разочарован?

– Ну да. Сама подумай, какой нормальный парень не захотел бы девушку с таким неоспоримым достоинством. Вот накосячил ты чего (а не бывает мужиков, которые никогда не косячат), а она такая раз – и пофиг. – Рик опустил голову и стал настойчиво целовать мою шею, вжимаясь в живот выпирающей сквозь полотенце твердостью и запустив руку под футболку. – Внимания на это не обращает, ну или обратила, разок рявкнула тебе, что ты скотина и между вами все кончено, а через пять минут взяла и забыла и такая: «Милый, как насчет потрахаться по-быстрому прямо на кухне?» Это же, мать ее, мечта!