– Гм…

– Мне тоже! – радостно сообщила она. – А Вася говорил, что нам показательное выступление атлетов обещали…

– Интересуешься? – с одобрением прищурился спартанский военачальник.

Морган опустила ресницы:

– Ну я не профессионал… Я больше бокс люблю! И грушу бить умею, вот!

– Зачем ее бить? – не понял Гиппокрит, недоуменно глядя на тарелку с фруктами. – Ее есть надо.

– Да нет! Боксерская груша!

– Какая?

– Вы, может, и о Майке Тайсоне никогда не слышали?! – поразилась она.

– Атлет?

– Чемпион! Он еще Холифилду ухо оттяпал! Не понимаете, да? – Она воодушевилась. – Ладно! Сейчас объясню. Значит, так…

Грэй ковырял в зубах отодранной от столешницы деревянной щепкой. Мясо, конечно, было хорошее, но жилистое и волокнистое. Говядина, судя по всему… Наемник прислушался к сотрапезникам.

– Я слышал, Афины выставляют Артабаза…

– Сильный борец, но наш Клеандр заткнет его за пояс!

– Так-то оно так, да вот только…

– Что ты там бормочешь? Всем известно, что Клеандр – лучший после Гиппокрита воин в Спарте!

– Так ты не слышал?

– О чем?

Говорящие понизили голос. Слева доносилось:

– …а в третьем раунде он наконец открылся! И тут – р-раз! Нокаут! Но рефери, паразит…

– Не засчитал?!

– Засчитал, да тут, понимаете ли…

Грэй усмехнулся. Как разошлась. Одна радость – нашла себе другие уши и оставила его наконец в покое.

– Ну что я могу вам сказать о вере? – слышалось справа. – В сущности, ад и рай отличаются только поставщиком софта…

– А если брать конкретнее?

– Филипп Артаксерксович, ну это же сугубо дискуссионный вопрос! Вера – дело добровольное, пускай и существует одна главная государственная религия, но тем не менее христианство – это еще не все…

– Христианство? Такого учения я не знаю. Мне казалось, что в Китае проповедуют буддизм.

– А… э… это староверы! Будущее – за святым далай-ламой, чтоб его нимбоподобная лысина светила его пастве в бурю и непогоду!

Чушь несет, аж уши в трубочку сворачиваются, подумал Грэй. Еще чуть-чуть, и он столицей Китая объявит Лондон. А этот смазливый царь сидит, слушает, головой кивает… Одна надежда – на то, что в Азии он действительно раньше не был!

– А потом его дисквалифицировали, и он сказал… – Морган перешла на шепот.

– Так и сказал?!

– Я вам дословно цитирую!

– А они что?

– Пояс отобрали. А он и говорит…

– Как-как?!

Снова неразборчивое бормотание и хохот Гиппокрита.

Грэй скептически посмотрел на хохочущую парочку и кашлянул:

– Эй, нам не пора? Васька!

– А?

– Хватит трепаться. Не забывай, мы ненадолго.

– Грэй, обожди…

– Тринадцатый.

– Ин ди гроссе фамилиен нихт дер шнобель клац-клац, – нахально заявил системщик и повернулся спиной к напарнику.

– Что? – нахмурился тот. Смысла он не понял, но слово «шнобель» ему откровенно не понравилось. Грэй ужасно не любил, когда в его присутствии говорили на другом языке.

– Это значит – в большой семье не щелкай клювом! – с ходу перевела Морган. – Помесь русского с немецким. Послушай, серенький, не сердись…

А он не сердился. Он думал. Она выросла в России, так? Она до них не видела ни одного человека, так? Кабина адаптирует мозг всех, находящихся в ней, под наружные условия, включая временное знание языка и диалекта в заданном квадрате, но сейчас они были в Греции и соответственно изъяснялись только на греческом. Так откуда же ей знать немецкий язык? И…

И еще она недавно что-то говорила про китайский?

Секретарь лежал на узкой койке, заложив руки за голову. Под потолком слабо мигала синеватая неоновая лампочка ночного освещения.

Ракета прибудет завтра – Найждел отзвонился, предупредил. Все было продумано и взвешено. Сначала они для вида посидят в станцресторане, Найдж непременно наберется, и Логану, само собой, не останется ничего другого, как собственноручно отвести друга обратно на «Дилижанс». Экипаж наверняка будет весь здесь, контрабандным дуревом спекулировать – всем известно, что фобосцев хлебом не корми, дай подебоширить… Конечно, на бортовом пульте оставят кого-нибудь, но и с ним можно договориться. К любому есть свой подход.