– Тебе бы, приятель, в ООН работать. Послом по особым поручениям. А ты в киче блох кормил, – съязвил милицейский майор, глазки которого стали совсем узкими.

– Согласен, – не раздумывая особо, кивнул военный. – Без компромиссов тут не обойтись. Твои условия приняты.

– Ох, зря ты с этими мерзавцами связался, – заныл обсос. – Обманут, клянусь партбилетом, обманут. Дойдут до первого леска и разбегутся. Ищи потом свищи!

– Ну, это уж не твоя забота, Семен Осипович, – поморщился мент. – Ты свое дело сделал. Такую кашу заварил, что экскаватором не расхлебаешь.

– Напоминаю, – военный снова обратился к Зяблику. – Попытка прорыва даже одиночных лиц будет расцениваться как умышленный срыв договоренности. Если не хочешь, чтобы зона кровью захлебнулась, если согласен дело миром кончить – действуй. Оружие тебе нужно?

– Мойку дайте, – увидев недоумение на лице военного, Зяблик добавил: – Ну, лезвие бритвенное.

– Зачем?

– Да не спорь ты с ним! – сказал мент раздраженно. – Дай, если просит. Он знает, что делает.

– Какое тебе лучше – импортное?

– «Неву» дайте. В самый раз. Жесткое и бликов не дает.

– Сазанчук! – Военный ногой распахнул дверь. – Немедленно доставить мне пачку лезвий «Нева». Не рассуждать! Одна нога здесь, другая там.

Сазанчук оказался служакой исполнительным и расторопным. Спустя пять минут он уже торопливо разбирал на столе плохо отмытый бритвенный станок, докладывая при этом:

– Пачки нет, товарищ подполковник. Нашел только одно лезвие, да и то использованное.

– Сойдет, – сказал Зяблик. – Использованной спичка бывает. А «Невой» десять раз подряд скоблиться можно.

Он вытер бритвочку о штаны, разломил на две половинки, а затем чиркнул лезвием по пальцам левой руки. Кровь появилась не сразу, зато потом потекла весело, тем более что Зяблик активно помогал ей покидать капилляры, сжимая и разжимая кулак.

– Теперь бинтуйте, – сказал он, протягивая окровавленную ладонь вперед, словно для рукопожатия. – Каждый палец в отдельности. Мойку прибинтуйте к указательному. Только не прямо к коже, а после второго слоя марли.

– Да я этим никогда не занимался! – отшатнулся подполковник. – У меня жена врач. Может, ты умеешь? – обратился он к милицейскому майору.

– Ни-ни! – тот замахал руками. – Я вообще вида крови не переношу!

– Сазанчук! – вновь заревел подполковник. – Санинструктора сюда!

Пока бегали за санинструктором, Зяблик слизывал с ладони кровь, вовсе не такую соленую, как это считается, и уж точно куда менее соленую, чем пот. Потом пришел санинструктор – небритый заспанный амбал, из сапог которого торчали портянки. Ловко сделав свое немудреное дело, он простуженно прогундосил:

– Предупреждаю, перевязочных средств больше нет. И антисептиков тоже. Ничего нет.

– Да где же все тогда? – удивился подполковник. – Я каждый месяц заявку на окружной медсклад подписывал.

– Это вы лучше у нашего фельдшера, старшего прапорщика Тумасяна, спросите. Я, когда сюда собирался, замок на аптечной кладовой взломал. А там – шаром покати. Формалин в бутылках да гипс в мешках. Даже йода нет.

– Что же он – выпил его? – с горечью воскликнул подполковник.

– Йод не знаю. А спирт точно выпил.

– Ну, я его удавлю, когда встречу, – зловеще пообещал подполковник.

Зяблик, которого слова санинструктора навели на одну интересную мысль, сказал:

– Теперь водки дайте. Или спирта.

– По пьянке такие дела не делаются, – сказал мент с сомнением, однако достал из металлического чемоданчика с надписью «секретная документация» нераспечатанную бутылку «Московской».

– Мне только для запаха, – Зяблик, не отрываясь, выдул из горлышка почти полбанки, а остальное вылил себе на макушку и на уже пропитавшиеся кровью бинты.