- Не думаю, что это хорошая идея. Ты ведь слышала о том, как играли ее судьбой родственники, вряд ли Регина обрадуется, а тем более доверится тебе. Нужно придумать что-то другое.

И Александра, буквально через пару дней, придумала.

***

Трудотерапия для выздоравливающих пациентов психиатрических клиник применялась с незапамятных времен. Пациенты обоих полов возились в саду и на приусадебном участке, убирали территорию парка, помогали санитаркам наводить порядок в палатах, выполняя самую грязную работу: уборку душевых и туалетов, стирку загаженного белья, которого было вдосталь: ведь человек, доведенный до состояния бессловесной амёбы, не может контролировать физиологические процессы. Далеко не каждый допускался к подобным работам, не каждый хотел их выполнять, да и не каждый мог.

Работы в саду только начинались. "Тихие" из мужского отделения белили известкой деревья и вскапывали клумбы. Конечно под надзором санитаров, курящих в сторонке и греющихся на мартовском солнышке, которое все жарче припекало днем. Уже начали выходить, совсем ненадолго, пациенты, которым врачами были рекомендованы и разрешены прогулки на свежем воздухе.

В стороне от всех, связанные поочередно веревкой, медленно и чинно, как гусята на водопое, прогуливались дети ... дети-пациенты... дети "шизики" и "дурбецалы" ... те, от которых уже давно отказались родители, те, с кем не смогли справиться педагоги интернатов... дети брошенные и отверженные.

Чтобы не утруждать себя лишний раз, хитрые санитарки пропускали веревку через рукава пальтишек, словно нанизывая на нее детей, одна брала за один конец, вторая за другой. Так и гуляли всем скопом. Ни отбежать, ни отвлечься, а санитаркам спокойнее, мало ли что придет на ум "недоделанным шизикам".

Больше недели Александра подменяла коллегу в детском отделении. Грипп, бушевавший в Городе у Моря целую зиму, решил раздухариться напоследок и с новой силой накрыл город очередной волной эпидемии.

Сразу две санитарки детского отделения ушли на больничный.

Александра понимала, что Регина не примет от нее никакой помощи, ни материальной ни простого житейского сочувствия, ни попытки что-то посоветовать. А потому в один из дней, утром, зайдя в женскую палату, в которую недавно перевели Регину, перестав считать опасной для себя и окружающих, Александра попросила девушку помочь ей в детском отделении. Обосновала свою просьбу тем, что сама не очень хорошо себя чувствует (как- бы не заболеть), а у Регины иммунитет, уже перегрипповала в самом начале зимы.

Девушка удивленно взглянула в глаза Александры, пожала плечами:

- Конечно, помогу. Что нужно сделать?

- Да особо ничего и не нужно. Просто займи малышню. Они только что пришли с прогулки, а до процедур и обеда еще больше часа. Пусть посидят тихонько (по возможности), пока я уберу в палате.

Регина не стала задумываться, почему санитарка не навела порядок, пока дети были на прогулке. Надо - так надо. Накинула на плечи теплый вельветовый халат, обула валяные чуни:

- Идемте.

Конечно, Александра боялась реакции Регины, когда девушка увидит чужих детей, но ничего другого ни предложить, ни придумать она не могла.

Ангелы пожимали плечами и смотрели на нее с надеждой.

Были просмотрены десятки вариантов развития событий, но какой окажется реальным, никто не мог сказать.

- Все в воле Создателя, - прошептал Ангел.

- Она сильная, она справится, - прорычал Демон.

Александра открыла дверь в палату.

Не важно, какой диагноз был бы поставлен пациенту в какой-то иной клинике в недалеком будущем. Здесь и сейчас его лечили от олигофрении, не задумываясь о том, что действительно происходит с ребенком. Возникает универсальный стереотип взгляда врача на больного: болезнь – это «процесс», который течет где-то внутри больного. Мы ничего не знаем об этом процессе, кроме того, что его нужно «оборвать» с помощью лекарств.